Могущество и бессилие компьютера

В связи с этим коренным образом меняется задача рабочего-оператора. Теперь он должен творчески выбирать наилучший способ выполнения задания. Но это означает, что задача управления переносится из сферы принуждения работника к выполнению заданных операций в область творческого поиска путей решения производственных проблем. А это, в свою очередь, требует, чтобы ценностные установки участников трудового процесса были согласованы и вели к достижению общих целей.

Именно эти соображения объясняют, почему в последние годы в таких странах, как США, Япония, и других, где процесс внедрения новой информационной технологии зашел достаточно далеко, ведутся интенсивные поиски методов активизации человеческого потенциала. Но раскрыть в полной мере творческий потенциал работника — задача недосягаемая в условиях обостряющегося антагонизма между трудом и капиталом.

Большие надежды в этом плане возлагаются на попытки перестроить внутреннюю организацию производственных процессов, всей производственной среды на принципах, отличных от машинно-фабричных. Дело в том, что среда, в которой роботы и программируемая автоматизация могут быть использованы с наибольшим эффектом, существенно отличается от той, где центральное место занимал человек. В робототехнических системах по-новому ставится сам вопрос об образовании системы «человек — машина». Существующее до сих пор рабочее место — это результат приспособления машины к человеку. Замена человека компьютерами, роботами ведет к необходимости перестройки как оборудования, так и производственной среды современной фабрики. В частности, роботы предъявляют более высокие требования к качеству оборудования, точности его работы. Поэтому предпринимаются попытки разделить функциональные зоны действия человека и автоматов, вывести человека за пределы чуждой ему новой компьютеризованной производственной среды, где ему уже нет места.

Таким образом, огромная социальная задача новой организации общественного производства в условиях массовой компьютеризации подменяется задачей разграничения зон действия человека и машины, то есть создаются искусственные островки новой технологии в рамках традиционной для капитализма организации производства.

С развитием безлюдных производств значительно снижается и социальный статус фабрики. В течение двух столетий она выполняла роль своеобразного ядра, вокруг которого складывалась социальная жизнь, особенно в небольших городках. Последние и возникали-то, как правило, вокруг строящихся новых производств, которые притягивали к себе жителей благодаря возможности получить работу. Безлюдное же производство не нуждается в общине, так же как община теряет интерес к нему. Происходит еще один этап отчуждения средств производства от общества. И эта тенденция очень беспокоит буржуазных политиков, так как разрушается один из наиболее надежных каналов манипулирования социальными процессами.

Такое положение создает еще один фактор неустойчивости, так как требует поиска эффективной замены сложившихся структур социального контроля.

Например, сегодня в конгрессе США основная борьба при обсуждении федеральных заказов идет в расчете на то, что их размещение в штатах и округах позволит создать дополнительное число рабочих мест и соответственно улучшит социальные условия в них. Но завтра заказы будут выполняться на безлюдных производствах и выгоду от них получат только владельцы предприятий. На занятости и уровне дохода населения это никак не отразится.

Аналогичные проблемы потери традиционных каналов воздействия на социальные процессы возникли и будут еще возникать и на других уровнях управления: в штатах, округах, общинах.

Какой будет новая система социального контроля? Этот вопрос не имеет однозначного ответа. Но остановить разрушение традиционной фабричной системы, очевидно, уже невозможно. Это объективный процесс, диктуемый общими закономерностями развития производительных сил. В результате на смену традиционной фабричной системе производства приходит новый тип производства, который получил условное название «фабрики будущего».

2. «Фабрика будущего»