Могущество и бессилие компьютера

Роль и значение игр в деле ускорения процесса компьютеризации трудно переоценить. Часто проводится параллель между электронными играми и тренажерами. Последние нужны для того, чтобы уменьшить риск при подготовке специалистов, работа которых связана с повышенной опасностью (водители, пилоты и т. п.), а также снизить затраты на их обучение. Игра — это тоже своеобразный тренажер человеческих отношений.

Игры вырабатывают навыки общения с новой техникой. После нескольких часов игр с ЭВМ проходит предубеждение к непонятной ранее машине. Это обстоятельство сейчас широко используется корпорациями: прежде чем перейти к использованию ЭВМ в рабочих режимах, сотрудникам дают возможность несколько дней и даже недель поиграть с машиной в шахматы или любые другие игры. Но игры лишь создают внутренний стимул, интерес к новой технике. С их помощью нельзя ликвидировать «компьютерную неграмотность» — научить людей программированию и пониманию технических аспектов работы ЭВМ.

Компьютерные игры там, куда они проникают, создают особую эмоциональную среду, соответствующую современному этапу развития научно-технической революции. Сегодняшние дети растут вместе с компьютерами. Предполагается, что к началу следующего века население будет свободно обращаться с ЭВМ и эффективно применять их в любых сферах. На этой основе в США делаются далеко идущие выводы, имеющие политическую направленность и носящие иногда шовинистическую окраску.

«США могут даже уступить свое лидерство в вычислительном оборудовании, — пишет в своей книге «Силиконовые боги» известный в США публицист и футуролог Г. Стайн, — но они по-прежнему останутся далеко впереди остального мира в умении применять информационную технологию эффективным образом. Мы совершенно неверно полагаем, что разработчики компьютеров, программисты и инженеры-электронщики составят ядро будущего компьютерного поколения. На самом деле оно рождается в среде «одержимых» конструкторов и увлеченных игроков, которые не могут уже представить свое существование вне компьютерной среды. Потребуется немало времени, — продолжает Стайн, — чтобы другие нации смогли создать аналогичную среду развивающих компьютерных игр. Нации и народы, дети которых продолжают играть в традиционные, освященные вековой историей игры, будут все время отставать в своем развитии, — заключает он, — в то время как нации, в культуру которых прочно вошли компьютеры, искусственный интеллект и другие достижения информационной технологии, окажутся заведомо сильнее».

Это различие бедных и богатых, владеющих новой информационной техникой групп населения и не имеющих к ней доступа можно наблюдать уже сегодня в самих США. Но здесь неравенство, о котором писал Стайн, коснулось детей, выходцев из разных социальных слоев. Анализ использования вычислительной техники в средних школах этой страны, произведенный по заданию конгресса, показал, что если в богатых районах школы имеют по нескольку классов, полностью оснащенных самыми современными персональными компьютерами, то в бедных еще не редкость школы, вообще не имеющие этой техники или получившие по одной-две машины в качестве дара от местного бизнеса. Ни о каких серьезных учебных программах в них не может быть речи. Мысль, высказанная Стайном в отношении других народов, уже воплотилась в самой компьютезированной в мире стране. Компьютеры объективно стали индикатором социального неравенства.