Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ)

Позвонили между делом из консульства. Трубку поднял Козлов, я в это время чистил зубы перед сном, и стук в дверь ванной меня немного озадачил.

— Евгений, быстро к телефону! Брежнев на проводе!

Ничего себе! Вытирая на ходу рот полотенцем, я рванул в комнату.

— Покровский на проводе!

— Женя, здравствуй! — услышал я на том конце провода знакомый голос. — Мне тут свежую запись показали с сегодняшней пресс-конференции… Ну ты молодец, здорово придумал с этой «уткой» и судном, достойно ответил на резиновую бабу.

Брежнев хохотнул.

— Как вообще настроение?

— Боевое, Леонид Ильич!

— Молодец, по голосу слышу, что не боишься. Желаю тебе и на ринге держаться так же уверенно, как на пресс-конференции.

— Спасибо, Леонид Ильич! Я, кстати, подарок вам купил, если не получится встретиться лично, то передам через товарища Козлова. Это мой куратор со Старой площади.

— Подарок? Хм, подарки мне часто дарят, и не всегда нужные, но от тебя приму с радостью. Надеюсь, нам ещё доведётся встретиться лично.

Вернув трубку на рычажки, я прочистил пересохшее от волнения горло. Да уж, не каждый день доводится говорить с первым лицом страны. Не каждый, но периодически случается. И поддержка самого Брежнева для меня сейчас была очень важна.

В половине восьмого вечера мы отъезжаем от отеля. Сегодня с нами не Левински, который занят какими-то организационными делами, а Браун-младший. Но лимузин всё тот же. Когда я спросил Сэма, на чём приедет Али, тот пожал плечами:

— В его команде есть машины не хуже этого «Кадиллака». Я не знаю, на какой именно привезут вашего соперника, но уверен, это достойный автомобиль.

И вот мы снова в «Эм-эс-джи»[54]. Два часа на разогрев вполне должно хватить. Заходим через тот же служебный вход, что и накануне. Теперь толпа ещё больше и, такое чувство, моих поклонников в количественном соотношении прибавилось. Хотя, конечно, подавляющее большинство, особенно черномазых, орут за моего соперника, кто-то желает мне самому воспользоваться «уткой» и судном перед боем, а кто-то даже угрожает поиметь меня. Я невозмутимо помахиваю встречающим рукой, прежде чем в сопровождении своей команды скрыться в недрах арены.

Всё время до выхода на арену, посреди которой был установлен ринг, я провёл в раздевалке, благо что она была просторной, рассчитанной на целую команду, скорее всего баскетбольную. Так что и попрыгал, и по «лапам» постучал, и «бой с тенью» перед тем, как Радоняк принялся зашнуровывать новенькие перчатки. На самом деле не совсем новенькие, я их в последнем спарринге обкатал, надо было к ним всё же привыкнуть, «намолить» немного.

Козлов то появлялся в раздевалке, то снова куда-то исчезал. Левински заходил в раздевалку дважды, второй раз — уже приглашая на выход:

— Пора, мистер Покровский.

Что ж, пора так пора.

— Про музыкальное сопровождение не забыли?

— Как можно?! Звукорежиссёр только и ждёт команды.

Адреналин к этому времени изрядно наполнил мой организм, заставляя сердце учащённо биться. Кажется, перед финальным боем Олимпиады с Теофило Стивенсоном я так не волновался.

На арену я выходил первым, мой угол был красным. Трусы могли быть любого цвета, и я надел специально сшитые для этого боя — красные с золотыми серпом и молотом. И за это мне могло влететь, на что намекал Радоняк, а потом и увидевший на мне эти труселя Козлов, но я заявил, что ни в каких других не выйду, даже если им быстро найдут замену. М-да, большие деньги на кону стоят, раз я могу такое условия ставить.

А пока сверху накидываю халат. Про эту деталь одежды как-то не подумалось вовремя, пришлось в последний момент запрягать Сэма, чтобы подогнал что-нибудь приличное. Так тот приволок из какого-то бродвейского театра не халат, а целую мантию, чуть ли не типа той, в которой Фредди Меркьюри выходил на сцену… Вернее, будет выходить лет через десять. Там на неё ещё корона будет, но мы обошлись без головного убора.

И вот я выхожу под звуки знаменитой квиновской песни с переделанными куплетами, в красном, бархатном халате, расшитом серебряными лилиями, на мне скрещиваются лучи прожекторов, и я на мгновение слепну. Только слышу доносящийся с переполненных трибун гул, из которого периодически вычленяю отдельные выкрики, но заранее дистанцируюсь от того, что кричат болельщики. Сейчас на всякие посторонние факторы ни в коем случае нельзя обращать внимания. Только ринг и соперник.

Когда глаза немного привыкли, и всё ещё прищуриваясь, продолжаю путь в сопровождении Радоняка и Бутова.

We are the champions, my friends
And we’ll keep on fighting till the end
We are the champions
We are the champions
No time for losers
'Cause we are the champions
Of the world…