Мой ангел-хранитель (СИ)

-Я даю свое согласие на брак ванской дочери с сыном Ётунхейма, - от слов Всеотца у княжны задрожало сердце, а кожа побледнела, словно сам ётунский мороз коснулся её.

-О чем вы, мой царь? - переспросила она, запинаясь после каждого слова. То ли злобная шутка, то ли колющая сердце правда сейчас была услышана, Бриггита не могла знать.

-Моему первому сыну уготован трон, и жену он будет вправе выбрать себе сам, как будущий царь Асгарда, а второй является приемным мальчиком, которого я нарек принцем Асгарда и моим младшим сыном. Я счел нужным сказать вам правду, что ваша дочь может стать женой сына ётуна и асиньи.

-Полукровка? - с ужасом переспросила Бриггита, прижимая к своей груди живое сокровище, единственное дитя.

-Не нужно едких слов. Этот мальчик - ас, так как рожден асгардской девой, его мать погибла, а отец убил бы его, если бы после разгрома Ётунхейма я не забрал его с собой. Теперь, зная правду, вы можете дать четкий ответ своего согласия или несогласия. Исключения из любой традиции и любого закона имеет место существования.

-Всеотец, если я вернусь домой с отрицательным решением, Ньёрд изгонит меня и нашу дочь. Королевские породнения для него важнее всего прочего, к тому же мой муж слишком чтит законы, для него не существуют подобные исключения, а если я сообщу ему о том, что его дочь хотят поженить с ётуном, то он и вовсе объявит Асгарду войну, - Бриггита старалась скрыть рвущиеся из груди рыдания. Страх перед потомком ледяного великана пугал её до дрожи даже сейчас, когда младенец, рожденный в суровых снегах Ётунхейма, ещё совсем мал, слаб, словно только что зажженный огонек. Не менее пугал и ожидающий в Ванахейме супруг, который, каким бы добрым, душевным он не был, не обходился без строгости, холоднокровного ума и горячих, но безоговорочных решений. Ньёрд, как любой правитель, на первое место ставит свое государство.

-Фригга! - Один бросил взгляд на маленькую дверь, которая была в отдаленном углу залы. В помещение вошла царица. В своих руках она бережно сжимала крохотный сверток. Походка Богини была гордой, а взгляд был таким, словно держит она не холодного приемыша, а своего собственного ребенка. Она выглядела как мать, только что родившая на свет своего первенца, её добросердечные глаза не на миг не сводились с малыша. Подойдя к Бриггите, она осторожно убрала краешек белого одеяльца с лица ребенка и показала его ванской княжне.

Кожа младенца не оттеняла мертвенной синевой, как это было у настоящих ётунских потомков, а размеры были далеки от гигантских. Малыш был человеком. Щеки были розовыми, пухлые губы приоткрыты во сне, а густые черные волосы уже так отчетливо прорастали на голове.

-Но как? Где его великанские размеры? Где синяя кожа? - завороженно оглядывая ребенка, спросила Бриггита.

-Он рожден асиньей, и от матери принял в наследство облик благородного аса, но отцовские гены ледяного великана однажды дадут о себе знать, от ётунской крови малышу никуда не деться, - голос царицы зазвучал тихо, а легкая улыбка коснулась её губ, когда младенец заворочался на руках и возмущенно закряхтел. Наблюдать за ним было действительно интересно, ребенок был красив, по-необычному красив. Княжна очень боялась сделать ошибку - будущее было таким неоднозначным. Кем будет этот ребенок? Бриггита очень сильно сомневалась, что смешения огня и льда, воссоединение их в одной крови может принести что-то хорошее. Но был ли выход у Бриггиты, кроме как не согласиться? Отказ означает -изгнание, правда означает - война. Бриггита обреченно понимала, что выбора у неё нет. И она, скрепя сердцем, дала своё согласие.

С того самого момента согласия будущее Сигюн и Локи стало определено. Это будущее они должны встретить вместе.

Пронзительный вскрик чайки вывел Бриггиту из её воспоминаний. Она вздрогнула, взглянула на небо, на её глаза сразу же попались морские птицы, устремившиеся к бесстрастным волнам бесконечного моря. Небо уже приобретало синеватый оттенок, а значит, рассвет не далеко. Луна тускнела, исчезала, а звезды рассеивались на дальнем небосклоне, возле горизонта. Так прошла ночь, вся ночь в раздумьях, но четкого вывода княжна так и не сделала, кроме того, что чудовищно ошиблась и вину свою вряд ли когда-нибудь искупит перед дочерью.