Мой ангел цвета ночи

— Дело в другом! Хочет, чтобы я тебя ей наверх отдал. Говорит, что ты такой же ангел, как и демон. А если учесть, что она — Серафим, то её влияния хватит, и тебя заберут в ближайшее время. Водишь там дружбу со всякими! Вот и примелькался, видно.

— А меня спросить не забыли? Что-то я не наблюдал у себя белых ангельских крыльев, — фыркнул недовольный новостью сын.

— С каких это пор у нас кого-то спрашивают?! Сам я здесь тоже по разнарядке оказался. Из-за твоей матери, кстати. Была наверху у кого-то надежда, что она меня бросит, если я на самом дне окажусь.

— Ладно, семейные предания, это, конечно, очень интересно, а от меня-то что им понадобилось?

— Как я понял, хотят тебя возвести по рангу на уровень Престола. Вроде как проблемы у них в этом ведомстве, кадров не хватает. А помогать вершить справедливый суд на земле надо, вот и решили экспериментальный обмен произвести. Здесь ты себя прекрасно зарекомендовал, поэтому выбор и пал на самого хорошего организатора. Всё мать твоя, похвастаться любит детьми нашими. Мало ей было одной дочери, которую теперь домой не дозовёшься, сто лет уже не видел, теперь вот до тебя добрались!

— Аннаэль вся в маму пошла. И ей очень идут белые кудряшки. Сестрёнка всем довольна, а я судить не приучен, тем более по справедливости и так далее. Отказаться никак нельзя?

— Я пробовал. Результат ты видишь, — Вельзевул развёл руками. — Знают они там наверху, кого послать в качестве переговорщика. Как распустила все шесть крыльев, думал, не отобьюсь от аргументов. Пришлось согласиться.

— И когда? — хрустнув пальцами, размял руки Лаэль.

— Предписано явиться до дня смены года.

— Иными словами, им нужен управленец с хорошей репутацией. И у меня ещё есть время, чтобы резко испортить себе имидж, чтобы они сами передумали. Какое у нас самое страшное прегрешение?

Вельзевул демонстративно задумался. Сын прав, делу может помочь только подмоченная репутация. Его самого навсегда в низшем мире оставили, когда он в период очередного разрыва с женой, уходил на землю и там… В общем, неважно, но должно сработать и сейчас, во всяком случае, переубеждать сына он не будет.

— Это идея. И твой небесный друг может тебе помочь, хоть какая-то от него польза. Тебе надо стать ангелом!

— Отец, видимо, я не понимаю чего-то. Хотелось как бы наоборот, чтобы никакой работы, связанной с небесами, не было.

— Совсем не получится. Не хочешь угодить на самый верх, придётся побыть немного в низшей иерархии ангелов. Этот друг твой там кто?

— Можно подумать, ты не знаешь. Ангел-хранитель, дежурный.

— Работа непыльная, договорись о стажировке перед более сложной работой. Пригодится, мол, опыт. Да и на людей надо посмотреть, изучить контингент в естественной среде. Тебе же с ними потом работать. Думаю, пойдут навстречу, мать поспособствует. Беру её на себя. А друга своего попроси стать твоим куратором, всё же лучше, чем какой-нибудь зануда под боком. Они там почти все такие. Он подыграть тебе сможет, если понадобится?

— Думаю, да. И что мне с этого?

— На месте сориентируешься. Но лучше, если наверху будут недовольны тобой, прояви себя сынок, ты можешь!

— Приятно знать, отец, что ты в меня веришь.

— Мы же семья, малыш, у тебя мои гены. Да и мать наша только с виду белая и пушистая.

— Сколько раз просил так меня не называть! — недовольно скривился на обращение «малыш» Лаэль.

— Всегда ты самого важного не замечаешь. Неважно, как к тебе обращаются, тем более родители. Главное, как относятся. Слова — лишь колебания воздуха, пока в них не вложена сила. Пока у тебя нет своих детей и всех связанных с ними проблем, ты сам ребёнок. Думаю, даже к лучшему, что ты из-под родительской опеки уходишь. Пора тебе и свою жизнь устраивать.

— Чем моя теперешняя плоха? Мне всё нравится.

— Мир посмотришь. Со всех сторон, так сказать. Ладно, сынок, иногда хотя бы забегай. Не забывай отца.

— Постараюсь быстро всё уладить, соскучиться не успеешь.

Лаэль не любил долгих прощаний, как и вообще проявлений родительской любви в отношении себя. Взрослый демон, немало повидавший страшного и даже отвратительного, считал себя давно оперившимся птенцом, к тому же уже избавившимся от необходимости постоянного контроля. Сам он тоже не особенно проявлял тёплые чувства к родственникам, полагая, что они и так всё знают, а посторонним видеть это тем более не обязательно. Языки адского пламени охватили сначала ноги, а потом, ласкаясь, обняли всё тело, не причиняя ни малейшего вреда демону. Лаэль любил уходить эффектно.

— Позёр, — фыркнул отец, наблюдая, как в огне исчезает его любимец.

Стеновая панель тихо отъехала в сторону и из потайной комнаты вышла тоненькая блондинка, за спиной которой красовались шесть пушистых крыльев.

— И что он там говорил про суккуб? — изогнула она левую бровь.

— Обычный мужской трёп, не обращай внимания, дорогая.

— Как думаешь, он поверил? — ласково улыбаясь супругу, спросила мать Лаэля.

— Уверен! Ты шикарно подготовила декорации, — обнимая жену, ответил Вельзевул.

— Пора нашему малышу тоже устроить своё счастье, — вздохнула ангелесса, выворачиваясь из крепких объятий.