Мой ангел злой, моя любовь…

А потом была мазурка, которую танцевали в середине залы Анна и ее брат, когда остальные расступились вкруг, памятуя о том, что брат и сестра Шепелевы неизменно танцуют ее на Рождественском балу. Андрей запомнит тот танец на всю жизнь: две фигуры на свободном пространстве паркета — одна в белом, стройная, воздушная, вторая — в зеленом мундире кавалерии. Оба статные, красивые лицом, так и приковавшие взгляд к себе. Как легко летала Анна вокруг брата, как игриво разлетался подол ее платья, и развевалась ее тонкая шаль за спиной, словно крылья ангела!

Ангел, сущий ангел, подумал Андрей невольно, когда к концу танца Анна разрумянилась слегка, стала улыбаться такой удивительной улыбкой, от которой у него вдруг забилось сердце быстрее обычного. Совсем иная была та улыбка — мягкая, добрая, полная разрывающего душу счастья. Ее глаза так и сияли каким-то мягким светом.

Анна взглянула на него пару раз, когда оббегала брата в танце. Украдкой, совсем мимолетно, но он успел поймать этот взор, от которого вдруг встрепенулась душа. Неужто он ошибся в своей неприязни к ней? Ныне, когда он смотрел на Анну, которую кружил Петр в мазурке по зале, Андрей понимал, отчего вокруг нее, словно мотыльки, вьются поклонники. Она действительно ныне была изумительной. Такой он не видел ее прежде, и такая Анна… Анна, Аннет, Анечка…

Отзвучали последние аккорды мазурки, Петр, в последний раз топнув каблуком по паркету, развернул Анну лицом к зрителям под их восхищенные и восторженные выкрики, под гром аплодисментов, что грянул, едва смолкла музыка.

— Пойду я в игровую, — вдруг произнесла графиня, пытаясь перекричать весь этот гвалт. — Желаю партейку в вист. Ты со мной ли, Андрей Павлович?

— Нет, прошу простить, но к картам ныне не расположен, — склонил голову Андрей, все еще провожая взглядом отходившую к своему кружку Анну. — Я решил последовать вашему совету, ma tantine.

— Неужто? — переспросила графиня, а потом снова вскинула лорнет, наблюдая, как Андрей удаляется к противоположному углу залы, где под статуэткой Амура крылатого стояла Шепелева с девицами. Маша тоже проводила взглядом уходящего Андрея, прикусив губу. Она видела, как он не мог глаз отвести от фигурки Анны, когда та с братом в мазурке шла, знала, что это случится. Разве можно не отдать свое сердце mademoiselle Annette, признанной красавице уезда?

— О, ma chere, похоже, тебе предстоит принять оливковую ветвь, — усмехаясь, прошептал в ухо сестре Петр, едва заметил приближающегося к ним кавалергарда. Он уже был наслышан от Полин о той истории, что случилась у церкви, видел мимолетные взгляды, что бросала Анна в сторону этого офицера в алом мундире. О, определенно все становится занятнее и занятнее!

Анна резко обернулась, удивляясь тому ритму, с которым ее сердце плясало в груди. Нет, это вовсе не от того, что она прочитала в глазах кавалергарда, когда смотрела на того в танце. И не от того, что он подходит ныне к ним. Она когда-то говорила, что у него обычное лицо? О нет, у него было удивительное лицо — такое мужественное, такое привлекательное…

— Разве могло быть иначе? — улыбнулась она довольно, и брат рассмеялся, а потом умолк, когда кавалергард приблизился к ним. Короткие взаимные поклоны мужчин, и реплика Петру:

— Позвольте ангажировать даму на кадриль.

У Анны даже ладони вспотели под атласом перчаток вдруг при звуке его голоса, бросило отчего-то в жар. Она нахмурилась, вспомнив, что танец у нее уже ангажировал тот гусар, Бранов. Пойти танцевать с кавалергардом означало нарушить все мыслимые правила. Но все едино, вдруг решила Анна, удивляясь своему желанию во что бы ни стало пойти в кадрили с этим светловолосым офицером. Пусть обсуждают и осуждают после, пусть даже накажет папенька! Она подаст руку этому кавалергарду, она впервые всем сердцем желала так страстно это сделать.

А потом вдруг случилось то, чего она не ждала. Да признаться никто из их небольшого кружка не ждал того. Андрей повернулся к Катиш и протянул руку к ее танцевальной карточке, висевшей на шнурке на кисти руки. Та, краснея и смущаясь, протянула ее кавалергарду, который вписал свое имя, ангажируя следующий танец. Потом выпрямился и поклонился с достоинством всем, включая Анну, так и не сумевшую отвести от него взгляда. Что было в ее глазах, на ее лице? Гнев, удивление и… боль?

Прежде чем он успел разглядеть эти мимолетные эмоции, Анна отвернулась от него, развернула веер и что-то зашептала в ушко рыжеволосой подружке, сопровождая свои слова той знакомой ему презрительной улыбкой, так некрасиво изогнувшей ее губы. Зазвучали первые звуки кадрили, и Андрей с коротким поклоном подал руку Катиш. Та не могла не взглянуть в сторону Анны, уходя, как и Андрей, сам не зная зачем, снова заглянувший в серые глаза прелестницы.