Мой ангел злой, моя любовь…

В один из таких дней, уже под вечер, когда встали у Полотняных Заводов биваком на ночлег, Андрею передали приказ от командира дивизии срочно прибыть в палатку генерал-майора. Удивляясь столь неожиданному призыву, Оленин даже подумать не мог, откидывая полотняный полог, какой сюрприз ждет его внутри. Усталый генерал сидел на раскладной кровати, растирая спину, разболевшуюся с осеннего холода и от проведенного дневного перехода в седле, его денщик грел в жаровне камни, чтобы позднее переложить те на постель. Адъютантов уже отпустили на ночной отдых, ведь с рассветом армия снова должна была тронуться в путь, преодолевая маршем полуторный переход, стремясь загнать Бонапарта в ловушку, перехватить того у Смоленска.

— Вы просили меня позволить вам поехать к отрядам, что ходят в тылу у неприятеля близ Гжати, — проговорил Депрерадович после приветствий, внимательно глядя на вспыхнувшее тут же легким румянцем лицо полковника. Или это с легкого вечернего морозца, с которого тот шагнул в палатку, чуть заалели скулы? — Я понимаю vos circonstances [410]. Понимаю, каково вам ныне. И понимаю ваши тревоги. Тяжко бить врага, когда душа непокойна, — Он вздохнул, а потом заговорил уже тверже и решительнее. — В тыл к неприятелю в земли Вязьмы отправляется на подмогу Давыдову два полка казаков по распоряжению Его Высокопревосходительства Михаила Илларионовича. Вы можете ехать с их авангардом, что повезет пакет, и дожидаться нашего подхода в тех местах. Бог даст, коли продолжим тем же маршем, то через пару-тройку дней и снова встанете во главе эскадрона вашего. Полк ваш сызнова в резерв отправлен до особых распоряжений на сей счет, потому покамест дозволяю выехать с казаками, входя в ваше положение… но только в виде исключения пред вашими заслугами!

— Je vous remercie, Votre Excellence! [411] — склонил голову Оленин, чувствуя, как в груди стало намного горячее, несмотря на холод осени, что легко пробирался под мундир и суконную шинель.

— J'espère qu'on se reverra bientôt [412], Андрей Павлович. Путь через земли неприятеля нелегок и сулит много опасностей. Тем паче, ныне, когда француз бит, и бит отменно! Езжайте с Божьей помощью! И надеюсь, вы найдете ваших родных в добром здравии. От души надеюсь на то.

Оба замолчали на миг, думая о том, какой предстоит им увидеть оставленную на милость врага землю, по которой армия скоро пойдет, гоня Наполеона до самого Немана. Потом Андрей склонил голову на прощание, щелкнул каблуками сапог и вышел вон из палатки. Времени было в обрез — как он узнал, казаки выезжали тотчас, надеясь в короткие сроки обогнать армию Наполеона, везя приказ Давыдову и его людям «щипать» ту по мере продвижения по Смоленской дороги от Гжатска до Вязьмы. Аналогичные распоряжения получили и отряды Фигнера, Сеславина и другие, каждый из которых действовал на своем участке тракта.

— Ваше высокоблагородье, шинельку бы позапахнули бы! — обратился к нему, хмуря густые брови, усатый казацкий офицер — глава небольшого отряда, что должен первым привезти к Давыдову распоряжения светлейшего. — Мундир-то в сумерках ясно так видать!

Более они почти не общались за те дни, что ехали к Давыдову, пробираясь по невысокому редкому снегу, через бездорожье и грязь, обходя французов за версту и более, взрывая едва вставший тонкий лед на узких речках, что встречались на их пути. Да и времени для того не было вовсе — торопились доехать до Давыдова наперед армии Бонапарта, в глубине души все же надеясь, что вдруг и им может так повезти, как тем казакам, что едва не прихватили Наполеона у Городни.

Холодный ветер бил в лицо, леденил губы, которые вскоре растрескались. Руки мерзли даже в перчатках, а холодок неприятно трогал тело под шинелью, полы которой так и развевались на ветру от той бешеной скачки, что задавали, стараясь успеть прибыть к сроку, опередить французов, направляющихся в сторону западной границы. И у каждого этот холод пробрался в самое сердце, едва замечали на краю земли вдалеке, то сбоку, то спереди от себя, черную завесу дыма, говорящую о том, что неприятель уничтожает то, что не успел разрушить и сжечь на пути к Москве.

Давыдова отыскали в одном из сел в десятке верст или более от Юхнова, к которому его отряд возвращался после очередной схватки с французами. При этом казаков и Андрея едва не сбили с лошадей охранявшие подъезды вооруженные ружьями, пиками и вилами крестьяне, приняв в сумерках за неприятеля. Только отборная брань, православные нательные кресты да тот факт, что французы редко теперь забирались так глубоко от расположения войск, боясь партизан, убедили, что к Давыдову пожаловали именно из армии с пакетом от светлейшего князя. Поспешили проводить к избе, где тот встал на ночлег, извиняясь перед офицерами, идущими вслед за ними, за ту «оказию», что едва не случилась в лесу.