Мой ангел злой, моя любовь…

Лозинский на миг прикрыл глаза, пытаясь обуздать тот вихрь эмоций, что захлестнул его при воспоминании о том дне, когда от него отвернулась удача. Который он так пытался выбросить из головы. Как и Анну. Как оказалось, удача покинула тогда его навсегда. По крайней мере, все его надежды, все его устремления, едва не став реальностью, рассыпались в прах, и не было ни малейшей надежды на их повторное воплощение.

— Я не нашел ее. Коли б нашел, не отпустил бы ни в жизнь, — процедил он сквозь зубы, а потом едва сдержал себя, когда Мария вдруг рассмеялась его признанию. Зло рассмеялась, издевательски.

— Вы не отыскали ее? О мой Бог, все было так очевидно! Она была в сарае за лесом на ближнем лугу! А я-то все время полагала, что вы… что вы ее…

— В сарае?! — Очередная насмешка судьбы над ним! Лозинский вместе с людьми несколько раз проезжал тот луг вдоль и поперек, но даже мысли не возникло, что в той покосившейся на один бок развалюхе может кто-то укрываться. Сущее безумие было искать убежища в сарае, стоящем на открытом пространстве луга! А на деле вышло, что именно эта развалюха с широкими щелями в стенах так надежно укрыла Анну от него, что только и оставалось, что скрежетать зубами от злости. Тем более, когда так смеялась над ним мадам Арндт…

— Где вы остановились в Париже? — спросила Мари, вырывая его из вихря воспоминаний, и он ответил коротко, а потом добавил, видя, как она скривила губы:

— Да уж, это не Северный бульвар. Мне богатой жены не досталось от судьбы, в отличие от вашего objet d'amour [522]. Живу скромными средствами, что только и остались в кошеле.

— Они не женаты, не довелось. Так что средства, на которые живет Андрей Павлович, его собственные! А теперь уходите, — Мари схватила его за руку, видя, что он желает еще что-то спросить у нее. — Уходите отсюда! А я приду к вам следующего дня после полудня. Тогда и поговорим обо всем.

— Очередные планы кампаний в вашей очаровательной головке? — усмехнулся Влодзимир, глядя, как она взволнована, как то и дело оборачивается назад, к столу, от которого к ним уже идет ротмистр в белом мундире. Уйти сейчас, когда он так близко? Когда он сам идет к нему?

— Мария Алексеевна, — Бурмин настороженно взглянул на Лозинского, приблизившись к ним, заметил, как взволнованно крутит ручку веера Мария, как она встревожена. — Вы говорили, уходите на миг, а, кажется, прошла вечность. Я не мог не последовать за вами. Сударь?

По правилам Мария должна была бы представить мужчин друг другу, но назвала по имени только Бурмина, видя, каким огнем вдруг вспыхнули глаза Лозинского при виде офицера. О поляке же она сказала только «мой давний знакомец». Хотела еще придумать имя, да только растерялась, запнулась. Оттого и осталось только взять Бурмина под локоть и увести прочь от Лозинского.

— Помните же — я непременно нанесу вам визит следующего дня, сударь, — проговорила Мария, отходя. Ее глаза так и говорили Лозинскому: «Держитесь подальше до моего визита! Держитесь подальше!», хотя губы сложились в вежливую располагающую улыбку.

Но Лозинский снова ступил в ряды наблюдателей, но уже ближе к офицерам русской гвардии, так встал у стола, чтобы слышать их разговоры, и понять кто именно из тех, чьи эполеты сверкают в свете свечей, тот, кого он ищет с тех самых пор, как армии союзников ступили в Париж. По правде говоря, он надеялся, что Оленин сгинул на полях сражений, по которым пришлось пройти русской армии, если действительно не погиб тогда, на Бородино, как говорил французский солдат Лодзю. Но, как оказалось, тому удалось благополучно миновать все опасности, выжить в аду кровопролития и ступить в Париж победителем. Победителем!

О, как же крутило Влодзимиру в тот день душу от ненависти к ним, этим офицерам, ровными рядами едущим по парижским бульварам и улицам! Он смотрел тогда из толпы на их лица, слушал приветственные крики парижан и думал, что весь мир перевернулся. Хотя нет, мир для него перевернулся еще ранее, когда отступали по дорогам Смоленщины остатки Великой армии. Когда приходилось отбиваться от казаков, налетающих нежданно со спины, когда, проходя по лесным дорогам, с опаской смотрели на каждый куст в ожидании появления крестьян, вооруженных топорами и вилами. Когда боялись даже скопления собственных солдат, озверевших от голода и холода после оставления Смоленска, в котором планировали найти теплые квартиры и пропитание, а нашли только выжженные дома и пустые амбары.

От деревни к деревне Влодзимир терял людей, оставляя их тела вдоль проклятых русских дорог. От того места недалеко от Милорадово, когда он оставил одного из кузенов, служившим трубачом при его полку, до Березины, где погиб Лодзь, защитивший своего хозяина ценой собственной жизни, заслонивший его от тех, кто хотел сбросить Влодзимира с наспех построенного моста через реку.