Мой ангел злой, моя любовь…

Они совершенно одинаково равнодушны были при коротком приветствии, которое следовало отдать хозяевам бала — глубокий книксен и взгляд в пол, вежливая фраза на французском, что им весьма приятно быть здесь. Ни одна не подняла взгляда на Андрея, словно опасаясь выдать свой интерес другой. Только на Алевтину Афанасьевну и Софи, стоявшую за креслом матери, взглянули. Причем тут, как должна была отметить Анна, Катиш была в большем фаворе у той, кого прочила в свои свекрови — заслужила от той скупой комплимент и улыбку на досаду сопернице.

В зале, наполненной ароматами цветочных букетов и самых разнообразных нот духов и масел, блеском позолоты потолка и стен, отраженной в зеркалах, было столько приглашенных, что Анна увидела Андрея второй раз только, когда оркестр заиграл первые звуки польского. Он, как хозяин, вел в пару все ту же графиню, и Анна даже почувствовала мимолетный укол ревности к этой молодой женщине в платье жемчужно-серого шелка. А потом с трудом удержалась, чтобы не бросить еще один взгляд на Андрея, когда их пары прошли подле друг друга по зале в полонезе. И после, когда то и дело скользила мимо него, стоявшего возле одной из колонн залы, в каждом танце, в котором ее вел по зале очередной кавалер.

Он действительно не танцевал более, кроме полонеза, которым был обязан дать начало вечера, как хозяин. Зато Анна была в тот вечер ангажирована на все танцы, которые планировались на бале — ее книжка, на удивление, заполнилась очень быстро еще после польского. И будто вернулась в прошлые дни с его вихрем искусных комплиментов, танцевальных фигур, занимательных и шутливых бесед, в которых сама задавала тон и тему. И все же украдкой бросала взгляд порой, отыскивая среди гостей знакомую светловолосую голову.

Жаль, что он не в мундире, отчего-то подумала Анна, наблюдая, как Андрей, улыбаясь, что-то отвечает одной из почтенных дам их уезда, которая через лорнет взирала на кружащиеся в вальсе пары. Мундир был так ему к лицу, и так выделял его среди прочих, при первом же взгляде демонстрируя положение обладателя. Нет, в зале были еще пара кавалергардов, товарищей Андрея по прежней гвардейской жизни, но ни на чьих плечах мундир так отменно не сидел, признавала Анна.

— C'est dommage [654], - проговорила Анна, и один из ее поклонников, штаб-ротмистр в гусарском ментике Лейб-гвардии, склонился к ней поближе под недовольным взглядом Веры Александровны, чтобы лучше слышать этот дивный голос через музыку вальса и шум голосов. А, кроме того, он был контужен в битве подле Лютцена, и был глуховат на одно ухо немного, как оправдывал он свою вольность.

— C'est dommage… Столько мужей были вынуждены оставить армию и гвардию помимо воли из-за нездоровья, — Анна оглядела зал, словно отмечая каждого, кто носил с тех незапамятных времен войны с французом отметину — пусть даже не видимую стороннему взгляду. Даже у Павла Родионовича был шрам небольшой на кисти от ранения картечью, которое тот получил, отбивая свой обоз от неожиданного нападения неприятеля, зашедшего с тыла в арьергард русской армии.

— Увы-увы, — штаб-ротмистр погладил ус, как обычно бывало при волнении. — Война-с… Дело такое. Тут даже Богу свечу бы поставить, что отделался не жизнию своей, а только здравием. Пусть даже тяжелым ранением… В это верится с трудом ныне, когда мир, но это так.

И Анна помимо воли вдруг вспомнила страдания брата, вернувшегося с поля близ Бородино калекой. Так-то оно так, но вот объяснишь ли это человеку, лишенному ноги или руки, что он должен быть благодарен за сохранение своей жизни?

— Вам довелось делить тяготы войны с господином Олениным? — спросила она. — Я знаю, что он был ранен при сражении близ Бородино, как и вы.

— Увы! Мне не посчастливилось разделить доблесть нашей славной армии и гвардии при сей битве. Мой эскадрон по жребию попал в запасные под командованием славного Петра Христиановича [655], спасителя Петербурга, как вы, должно быть, наслышаны. Только в 1813 году мне посчастливилось попасть в действующую армию и пройти до самого Парижа под рукой Его Императорского Величества. Там и с полковником знакомство близкое свели. Война, она многих сближает, не делая различия в чинах и положении, — аккуратно заметил штаб-ротмистр, перефразируя то, что пришло на ум. Барышне ведь не скажешь о тяготах походных, о ранениях, о тех гулянках, которые позволяли себе в коротких перерывах.

— А вы ведаете, в полках говорили, что наш знакомец — заговорен от пули и от сабли? — попытался привлечь к себе внимание Анны гусар, заметив, что вальс подходит к концу, и сейчас один из его соперников уведет девушку на середину залы на очередной танец. Он помнил, что все девицы падки до мистических историй, особенно если в них имеется романтическая подоплека. А тут аккурат такова история!

— Неужто? — Анна чуть развернулась к нему, и штаб-ротмистр отметил, что снова не ошибся, выбирая тему для беседы с барышней.