Мой ангел злой, моя любовь…

— Что барышне-то передать, господин хороший? — спросила Глаша, вдруг став после обещания награды смелой, и барин улыбнулся ей в ответ. А потом приложил палец к губам, мол, не говори ничего, когда заметил спешащего к ним Пафнутия Ивановича, озабоченного, что барина нет, и неизвестно — выходить ли в партер парка гостям.

— И все? И более ничего? — спросила Анна, недоумевая, каков ответ в странном, по ее мнению, поведению Андрея. Придет ли? Ждать его? Или она только зря так отпрометчиво унизилась перед ним своим предложением?

— Все. Барин сделал мне знак удалиться, я и поспешила убежать…

— А как рассмеялся он? С издевкой ли? Или как? — и Глаша взглянула на барышню, не понимая совсем, о чем она. А потом несколько раз пыталась показать смех барина да только все сбивалась и сама же говорила, что все не то. Пока Анне самой не надоела эта затея, и она не прогнала девушку прочь, дожидаться на крыльце флигеля появления того, как так ждала ныне.

Тик-так, снова напомнили о себе часы с комода, тик-так. С мерным звуком, таким отчетливым ныне, отмеряли они каждую долгую минуту, сводя Анну с ума. Уже давно миновали два часа после феерии, которые обычно были отведены котильону, завершающему бал. Уже скорее всего, разошлись по отведенным покоям приглашенные на празднества гости, и только дворня ныне сновала туда-сюда по дому, пытаясь прибрать следы былого торжества. Погасят свечи, почти догоревшие до основания в позолоченных люстрах, спустив те с полотка залы. Затушат тонкие огоньки в высоких жирандолях, стоящих на высоких мраморных подставках, пуская темноту в некогда ярко освещенную залу. Унесут вазы с цветами. Их головки уже поникли, не перенесли духоты, царившей в стенах бальной залы, а завтра ранним утром сметут с паркета лепестки, которые те потеряли. Бал окончен…

Анна думала об этом и думала, представляя себе мысленно вид пустеющей и темной залы. И не могла не вспомнить тут же свой странный сон, когда та была полна света и блеска позолоты в многочисленных огоньках, когда Андрей кружил ее в своих руках под звуки вальса, такую счастливую, такую прекрасную в белоснежных кружевах, положенных по статусу невесте. Его глаза сияли нежностью, окружали ее любовью, в лучах которой ей было так благостно ныне… И он все кружил ее и кружил, а она улыбалась, пытаясь не дать тяжелому шелку платья под газовым чехлом вырываться из пальцев, не запутаться в ногах танцующих.

А потом Анна вдруг осталась одна в темной и опустевшей зале, ловя свои многочисленные отражения в узких настенных зеркалах в скудном свете, идущем из полуоткрытых дверей в залу. Стояла на месте, сжимая в пальцах шелк шлейфа, не понимая, куда делся этот свет, заливающий все вокруг, куда исчез аромат цветов, дурманящий голову, и отчего она ныне одна… И заметила краем глаза позади себя мужскую фигуру, которая отразилась в одном из зеркал. Не красный виц-мундир Андрея, который только что сжимал ее стан в своих руках и так ласково гладил ее пальчики, обтянутые шелком перчатки. Черный фрак. Светлое пятно галстука…

Анна даже не поняла, где находится, когда резко подняла голову. Страх, мечущийся в груди, только усилился, когда она заметила собственное отражение в зеркале и не сразу узнала себя в этом светлом пятне, которое показалось перед ней. Свеча уже погасла, залив щедро воском верх высокого медного подсвечника, и в спальне стояла темнота. Даже месяц, что висел над землей, не особо разгонял ее своими тусклыми лучами. И лампадка чуть светилась в углу, явно прося масла, чтобы не погаснуть совсем.

Который час ныне, пришло в голову Анне. Но помедлила подниматься, заколебалась — не позвать ли сперва Глашу с огнем, что должна была сидеть в передней в ожидании визита, который она спланировала. О Господи, подумала она в тревоге, а что если девушка тети уже приходила с настойкой от головной боли? Что, если ее так тщательно выверенный за день план не будет осуществлен? Будет ли у нее иная возможность все выправить прежде, чем она, согласно данному обещанию, покинет Милорадово?

И вдруг замерла на месте, расслышав отчетливо через щель в полуоткрытой в коридор двери, как открылась и закрылась дверь передней. Заметались тут же мысли в голове — что ей сделать, встать ли или остаться сидеть перед зеркалом, как встретить его. Ведь это Андрей ступил сейчас на первую ступень лестницы, тихо что-то проговоривший себе под нос, когда та тихо скрипнула.