Мой Артек

Если меня спросят придирчиво, с честными намерениями, я и отвечу честно — нет, я не могу назвать из наших питомцев, из нашего небольшого воспитательского коллектива никого, кто полностью соответствовал бы строгой требовательности Шукшина. Это, действительно, крайне редкое явление — человек, в котором совместилось бы все, о чем говорит Шукшин. И это — великолепное явление. Такой человек ушел далеко вперед по сравнению с идеалом и минувших, и даже наших дней — энергичного, делового, для которого любую проблему решить все равно что орех щипцами расколоть: было ведь время, когда наша литература в качестве примера предлагала нам и такого героя. Люди мысли — в поиске. И мы можем только радоваться тому, как видит Шукшин настоящего человека, я хочу сказать — настоящего советского человека, настоящего интеллигента. Но в наших бывших пионерах есть, пусть, повторяю, не в полном сочетании, эти черты: и неспокойная совесть, заставляющая их много и честно трудиться; и, безусловно, ум; и поиск правды; и тревога за судьбу народа, за судьбу человечества; и не станет подавляющее большинство из них подпевать — для созвучия — могучим басам неправды. Если в человеке есть хоть одно такое свойство — значит, — он неизбежно, обязательно принесет, благодаря хотя бы одному этому свойству, пользу обществу. Если же прибавить ко всем названным Шукшиным гуманным человеческим свойствам ещё органичное, с детства усвоенное чувство интернационализма (оговорюсь еще раз — оно ведь не исключает здорового чувства национальной гордости) — человек станет еще богаче духовно. В простых, естественных своих проявлениях эти черты всегда были присущи духу Артека. И, как уже не раз говорилось, и далеко не мной одной, а каждым, кто пробыл хотя бы одну смену в Артеке, — пионер увозит с собой в свою дальнейшую жизнь, в жизнь своего коллектива этот артековский настрой.

Теперь, завершая рассказ о жизни артековцев военных лет, стоит посчитать — сколько же ребят у нас побывало в Артеке. Когда мы покидали Крым, нас было 250 человек. По дороге некоторых отыскали родители. Литовскую, а впоследствии и латышскую группу правительства этих республик отозвали в созданные для эвакуированных детей детские дома. В Белокуриху приехало 200 пионеров-артековцев. Ланда по памяти подтверждает: «Двести. Мы в столовой столы на двести человек накрывали».

Но вот страничка из отчёта начальника военного Артека Г. Ястребова:

«…К 1 марта 1943 года для лагеря был отведен еще один отремонтированный с нашей же помощью двухэтажный деревянный корпус, и с этого времени мы стали принимать в Артек сибирских пионеров. Всего, например, в 1943 году в Белокурихе, в Артеке побывало 787 человек: шесть смен, шесть заездов.

В марте приехало 113 человек, в апреле-мае — 141, в июне-июле — 165, это была продленная каникулярная мена; в августе-сентябре — 141 человек, в октябре — 106, в декабре — 121. Приезжали ребята из Алтайского и Красноярского краёв из Новосибирской, Омской, Кемеровской, Иркутской, Свердловской областей и Ойрот-Туры (теперешний Горно-Алтайск). Распределение путевок шло через ЦК ВЛКСМ и Народный комиссариат здравоохранения. Путевки выдавались в первую очередь детям, нуждавшимся в отдыхе, усиленном питании и лечении. Ребятам назначались общеукрепляющие процедуры: водные, воздушные и солнечные ванны. В большом количестве назначался витамин „С“ и рыбий жир. Большое внимание уделялось гимнастике, разным видам спорта и трудовому воспитанию. Питание было трехразовым. Кроме традиционного артековского рациона, приезжим назначался дополнительный усиленный завтрак».

Какое огромное значение в военные годы придавалось прибавке в весе! В отчете начальника лагеря есть такой усредненный показатель:

«Ребята, приехавшие в марте 1943, прибавили в весе в среднем до 2 килограммов 400 граммов, следующие заезды — 1800 гр., 2200, летом и осенью соответственно — 2800 и 3300. В декабре снова — 2100».

Летом и осенью наши ребята набирали здоровье и вес благодаря алтайскому изобилию лука, чеснока, помидоров и ягод. Хоть и принято теперь считать, что от овощей и ягод вес не прибавляется, и даже для похудения назначаются овощные и ягодные диеты, однако, наверное, это действительно для мирного времени и для солидного возраста. Ребята же наши наливались здоровьем на глазах, и это была для нас большая радость. Впрочем, ни взрослым, ни детям, не пережившим войны, всё это непонятно. И не объяснишь… Главное же — мы не только старались нравственно воспитывать их, но и всерьёз подкармливать. И все, кто мог, помогали Артеку.

К этой страничке отчёта Гурий Григорьевич прислал приписку: «Огромную роль в жизни лагеря играла дисциплина. Что значит дисциплина и в наших тогдашних условиях, и вообще? Это — режим дня, точное время подъема, завтрака, обеда, ужина, работы, отдыха. Это — опрятность в одежде. Образцовое поведение везде и всегда. Это занятия в школе на четвёрки и пятёрки. Гимнастика и закаливание. Спорт. Самообслуживание и взаимопомощь — все для себя и для лагеря постарайся сделать сам».