Мои авианосцы

Эскадренный миноносец – самый универсальный и многоцелевой корабль. Во время плавания на нём приходилось решать самые разные задачи. Кроме поддержания собственной боеготовности, выполнения артиллерийских, торпедных стрельб, бомбометаний, очень много времени уделялось обеспечению сил флота, особенно подводных лодок и авиации.

В то время подводный флот становился главной ударной силой, начинал использовать дальнобойные крылатые и баллистические ракеты, переходил на атомные реакторы. Для освоения этих новшеств в подводном флоте нужны были мощные, современные силы обеспечения и соответствующие, больших размеров морские и береговые полигоны, где в реальных условиях могли бы проходить испытания новые рода войск.

Эскадренный миноносец был идеальным средством такого обеспечения. Он обладал всеми видами средств связи, в том числе звукоподводной, способен был в кратчайший срок развить ход свыше тридцати узлов. Поэтому мы «не вылезали из моря», львиную долю времени расходуя на все виды обеспечения. Мобильность такого корабля, как эсминец, добавляет обязанностей его командиру и экипажу по всем многочисленным боевым дежурствам, например, по противовоздушной обороне или в составе аварийно-спасательных и противолодочных сил. Любое из них требует присутствия экипажа на борту, немедленной готовности к выходу в море.

Дежурства – это продиктованные самой жизнью и закрепленные законодательством действия, без выполнения которых флот не флот.

Современные пацифистские лозунги о миролюбии вероятного противника наносят ущерб

боеготовности Вооруженных Сил страны, подрывают систему безопасности Отечества.

В составе противолодочных сил мне и моим коллегам неоднократно приходилось «выбегать» в море при обнаружении в наших водах иностранных подводных лодок. Они всегда старались нахально «ползать» по нашим ближним и дальним полигонам боевой подготовки, особенно при проведении боевых стрельб и учений флота.

О чужих подводных лодках нам докладывали дежурные авиационные силы, береговые посты или гражданские суда. Каждый раз мы принимали решительные меры: устанавливали за ними локальное слежение, выводили из территориальных вод, или загоняли под ледовую кромку, или, наконец, под угрозой применения оружия поднимали на поверхность. За время своей службы на Северном флоте я не помню ни одного случая

безнаказанного вторжения иностранных подводных лодок в наши пределы. Поэтому мне трудно читать сегодня о действиях чужих подлодок в российских водах.

До чего довели флот новые «миротворцы» – правители и политики!

Конечно, дежурства нас изматывали. Вроде не в море и в то же время не дома. Но я не помню недовольства – все понимали, что без этого нельзя. Все видели жесткую необходимость таких мер для поддержания порядка на флоте и соблюдения интересов государства.

Стояли мы однажды в составе дежурных сил аварийно-спасательной службы в Североморске – главной базе флота. Было это в конце мая 1968 года.

Эсминец «Окрыленный» получил приказ: погрузить специальное аварийное имущество, принять спецподразделение, полным ходом следовать в военноморскую базу Иоканьгу и там поступить в распоряжение командира базы. По его приказанию эвакуировать в Североморск экипаж подводной лодки.

Оказывается, еще за восемнадцать лет до Чернобыля на опытной атомной подводной лодке с новейшим теплоносителем случилась авария. Разница заключалась в том, что радиоактивные материалы из реактора Чернобыльской АЭС ушли в окружающую среду, а на подводной лодке радиоактивный обогащенный уран ушел в незащищенный контур, имевший только теплоизоляционную защиту.

Сто сорок два человека первого и второго экипажей, заводские специалисты, работники НИИ получили повышенные дозы облучения. Даже на поверхности корпуса лодки после возвращения её в базу уровень радиации значительно превышал нормативы безопасности.

С прибытием в Иоканьгу эсминец ошвартовался прямо под борт аварийной лодки и стал принимать её экипаж.

Эвакуированные подводники еще не знали, сколько радиоактивной гадости обрушилось на них. Восемь человек спецтрюмных и механиков, облученных наиболее сильно, отправили в Североморск вертолётом, остальных мы полным ходом повезли к причалу, где их ждали госпитальные машины и автобусы.

Как сейчас помню: ранним утром проходили мимо острова Кильдин. На море полный штиль, начало полярного дня. Солнце уже практически не заходит; сравнительно тепло, градусов пятнадцать. Скорость корабля двадцать восемь узлов. Офицеры лодки, человек десять, просят разрешения зайти на командирский мостик.

Конечно, разрешаю. Они в полном удивлении – поражены красотой Баренцева моря, которой они не видят в своем подводном мире. Да ещё, может быть, видят это в последний раз. Изумительные ребята, спокойные, обаятельные, остроумные. Вот такое непростое дежурство выпало на мою голову – врагу не пожелаешь. Мы своевременно пришли на помощь братьям подводникам. Многие из них, несмотря ни на что, с флотом не расстались.

Любовь к флоту – это навсегда, если она настоящая, а не показная.