Читаем Мой батискаф полностью

Удивительный факт, который шокировал меня: когда я объявила в соцсетях опен-колл и попросила тех, кто хотел и мог бы поделиться своим опытом деперсонализации и дереализации, мне написало свыше 15 человек! Это правда внушительно, учитывая совсем не многочисленную мою аудиторию. Оказалось, что все эти люди – те, с кем так или иначе у нас сходились взгляды и мысли, которые читают мои откровенно путаные и душные посты в 1000 знаков, те люди, которые размышляют о жизни и бытии больше прочих и пытаются осмыслить самое существование исходя из сущей иллюзорности его характера. Удивительно – а впрочем, нет, скорее, репрезентативно – и то, что большинство респондентов (буду называть их романтичнее – героями) раньше практически не делились с кем-то этими переживаниями и ощущениями. Максимум, по их собственным словам, пару раз упоминали в непростых разговорах с самыми близкими или сидя в кресле психолога. Мои прекрасные герои не ожидали и того, что они будут не единственными, отозвавшимися на мой запрос. Хотя я сама совершенно не предвидела такого фидбека, будучи уверенной, что а) это никому не интересно; б) никто так сильно не парится; в) я же уникальна. Нет. И это, друзья мои, большой, неожиданный шаг, способный не то чтобы развернуть солнечную систему вспять или хотя бы обратить на себя внимание общественности, но дать стойкое знание, что превыше всех благ, – я не одинок.

Я не хочу говорить о деперсонализации и дереализации как о фатальном и страшном расстройстве – так это или нет, оставим на суд тех, кто непосредственно с этим живет или работает. Но обесценивать, конечно, тоже не станем. Попробуем запечатлеть эти состояния здесь как факт, как мироощущение и образ мыслей. Как разговор, диалог с тем, кто нашел в себе силы открыться нам – это много.

Передохнули? Наберите побольше воздуха и натягивайте маски.

Делаем очередной заплыв.

Часть II. Глубоководные

История 1. София

У меня всегда есть ощущение нереальности всего вокруг – будто бы я смотрю какой-то фильм и в нем что-то происходит, я же тут – наблюдатель, который никогда не видел себя со стороны, разве что в зеркало. Вся эта суета вокруг кажется какой-то не особенно реальной, но возвращаюсь я к этому ощущению, фокусируюсь на нем редко. Бывает, что лежу на постели, смотрю в белый потолок и думаю: «Вот моя жизнь. Прикольно». Будто и нечего больше сказать, но все это, тем не менее, очень интересно.

Я не знаю, когда это началось, ведь уже даже в три года вполне четко видела вокруг себя яркое, увлекательное, но – кино. Это ощущение не пугало меня, но оставалось странным и непонятным. При этом я очень хорошо помню свое детство. Как-то я нацепила на ногу прищепку и ка-а-ак заверещала! Тогда я испытала не боль, а страх – эти эмоции живо отзываются во мне и сейчас. Все окружающее – дом, близкие, игры – и в самом юном возрасте казались мне нереальными. Завязка (или развязка?) моей истории случилась тоже в детстве – приснился сон: вот я пятилетняя, встаю с кровати, однако, не со своей, не в своей квартире, все пространство залито ярким позднеутренним солнцем… И мне кажется, что, уснув давно-давно, я только проснулась. Что вот она – истинная реальность, а та реальность, что «наяву» – ложная.

Как ни странно, меня это не тревожит, хотя такое ощущение сохраняется на протяжении всей жизни и оно…. удивительное! Я выбрала следующую тактику: не можешь изменить – используй в своих целях. Поэтому моя дереализация мне скорее помогает – благодаря ей я отношусь к жизни играючи, где-то, может быть, по-детски, слегка инфантильно, отдаю многое на волю судьбы и верю, что все к лучшему. Знаю, что дальше будет еще интереснее, но так же не забываю, что умру в один день и вообще ни до чего уже не будет никакого дела.

До этого момента я не делилась ни с кем своим мироощущением – вероятно, потому, что не было повода, или же попросту потому, что это меня не особенно-то и беспокоит. Весь фильм под названием «Моя жизнь» – штука до безобразия интересная! Мне кажется, что я особенная – не в том смысле, что душевнобольная или с кукушкой поехавшей, а в том, что я могу все и даже больше. Мои возможности абсолютно безграничны, ведь сценарий для этой ленты я пишу сама – как я придумаю, так и будет. Для меня нет ничего недостижимого – и я правда живу так.


Как-то у меня случился сложный период, когда я, зная, что все могу, не знала, чего я хочу. Тогда поехала с друзьями в лес целенаправленно съесть марку (прим. Ж. Т. – принять ЛСД) в попытке найти ответ на конкретный вопрос: «Чего я хочу?» Ответ получила такой: «Чего бы ты ни захотела, у тебя все получится!..» Боже, как я разозлилась тогда! Да я же не знаю, чего мне надо! Позже ответы отыскались, и теперь я точно знаю, чего ищу, точно знаю, что найду. Да и нахожу, в общем-то.

История 2. Мария



Перейти на страницу:

Похожие книги

Психология и психотерапия семьи
Психология и психотерапия семьи

Четвертое издание монографии (предыдущие вышли в 1990, 1999, 2001 гг.) переработано и дополнено. В книге освещены основные психологические механизмы функционирования семьи – действие вертикальных и горизонтальных стрессоров, динамика семьи, структура семейных ролей, коммуникации в семье. Приведен обзор основных направлений и школ семейной психотерапии – психоаналитической, системной, конструктивной и других. Впервые авторами изложена оригинальная концепция «патологизирующего семейного наследования». Особый интерес представляют психологические методы исследования семьи, многие из которых разработаны авторами.Издание предназначено для психологов, психотерапевтов и представителей смежных специальностей.

Виктор Викторович Юстицкис , В. Юстицкис , Эдмонд Эйдемиллер

Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
Психология поведения жертвы
Психология поведения жертвы

Современная виктимология, т. е. «учение о жертве» (от лат. viktima – жертва и греч. logos – учение) как специальная социологическая теория осуществляет комплексный анализ феномена жертвы, исходя из теоретических представлений и моделей, первоначально разработанных в сфере иных социальных дисциплин (криминологии, политологии, теории государственного управления, психологии, социальной работы, конфликтологии, социологии отклоняющегося поведения).В справочнике рассмотрены предмет, история и перспективы виктимологии, проанализированы соотношения понятий типов жертв и видов виктимности, а также существующие виды и формы насилия. Особое внимание уделено анализу психологических теорий, которые с различных позиций объясняют формирование повышенной виктимности личности, или «феномена жертвы».В книге также рассматриваются различные ситуации, попадая в которые человек становится жертвой, а именно криминальные преступления и захват заложников; такие специфические виды насилия, как насилие над детьми, семейное насилие, сексуальное насилие (изнасилование), школьное насилие и моббинг (насилие на рабочем месте). Рассмотрена виктимология аддиктивного (зависимого) поведения. Описаны как подходы к индивидуальному консультированию в каждом из указанных случаев, так и групповые формы работы в виде тренингов.Данный справочник представляет собой удобный источник, к которому смогут обратиться практики, исследователи и студенты, для того, чтобы получить всеобъемлющую информацию по техникам и инструментам коррекционной работы как с потенциальными, так и реализованными жертвами различных экстремальных ситуаций.

Ирина Германовна Малкина-Пых

Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука