Мой беглец. Стокгольм

— Год. Мы познакомились год назад. Потом он сбежал от меня. Помните, как скоропостижно вернулся из России? С тех пор я преследовал его и уже потерял всякую надежду на то, что мы будем вместе. Пока случай не привел его на работу в «Блэкбургер». Это правда, Леннарт. И вы понимаете меня, как никто другой. Кристоф не может оставить равнодушным. Я потерял сон после первой нашей встречи. И не упокоился, пока он не был снова со мной. Теперь, Леннарт, вы знаете все, — я сказал это тяжело, искренне, не было смысла врать этому человеку. — Как видите, это не кратковременное увлечение, поэтому, планируя что-то против наших отношений, имейте в виду — со своей стороны я его не отдам. Ни при каких обстоятельствах.

Леннарт будто бы хотел уничтожить, испепелить меня своим взглядом.

— Спокойной ночи.

Сказал ему и, развернувшись, покинул кухню. Я понял, что означало его молчание — война. Такие люди не способны на открытый бой, они наносят удар исподтишка, так, чтобы никто не догадался. И этим они гораздо опаснее, чем те, кто нападает сразу. Вернувшись в комнату к своему беглецу, запер дверь на ключ, а ключ спрятал. Не хочу, чтобы он снова исчез без моего ведома. Приподняв край одеяла, в полной темноте придвинулся к нему и прижал Кристофа к себе. Маленький швед мирно спал, даже не подозревая о том, какая буря разворачивается вокруг него. Я же был порядком разозлен его отцом, а может быть, это был страх. Страх, вновь затанцевавший перед глазами свой неистовый танец. Как бы то ни было, начал приставать к своему обожаемому шведу. Мне это было необходимо как воздух. Чувствовать его, знать, что нужен ему, услышать его восхитительный стон.

— Виктор, утром, — проворчал невыносимый мальчишка, попытавшись отстраниться, но я уже стянул с него боксерки. — Что тебе не спится? — выдохнул он, просыпаясь и тут же утопая в удовольствии от прогулки моей руки по его моментально набухшей эрекции.

— Хочу тебя, Кристоф, — хрипел ему в сексуальное ушко, цепляя губами его жесткие белые волосы. — Люблю тебя больше жизни! Кристоф, а ты? Ты любишь меня?

— Люблю, — его простой ответ прозвучал настолько естественно, но это было то, что я хотел услышать от него. — Люблю, Виктор.

— Безо всяких «хоть»?

— Без, просто люблю…

В этот же момент я вошел в него, мы снова соединились, я как будто доказал себе и ему, что разлучить нас невозможно. Это не в силах сделать ни его отец, ни кто-либо еще. Этого. Не будет.

Глава 30

— Кристоф, это, в конце концов, наш с тобой долг, навестить бабушку Гарду.

— Да отец, я слышал тебя. Мы едем. Я только не понимаю, почему с нами не мог поехать…

— Этот русский? Забудь! Нечего являться на могилу бабушки, волоча за собой свою постыдную связь!

Я перестал с ним спорить. Спасибо уже и на том, что не устроил скандал утром за завтраком, когда обнаружил в нашем доме неожиданного гостя.

Взъерошив в который раз волосы у себя на голове, отклонил голову на подголовник. Хорошо, что отец за рулем своей любимой машины, которую он с успехом отобрал у Ивантеева. Водитель сегодня из меня никакой. Даже пробежку пропустил. Вчера полдня похмелье, потом Виктор, стычку с Иваном не считаю, это так. Потом полицейский участок, допрос. Возвращение, и часть ночи опять Белов. Какого черта ему опять не спалось? Я был вымотан до предела, а ему вдруг стало невтерпеж. Но я не говорю, что не был рад этому. Был. Однако его эти внезапные перепады настроения очень сильно напрягают. Что ему опять померещилось? Сколько еще времени потребовалось на то, чтобы убедить Белова в том, что на кладбище навряд ли я встречу кого-то нежелательного.

— Виктор, это пара часов. Отец никогда долго там не задерживается. К обеду уже вернемся.

— Кристоф…

— Виктор, немного доверия не помешает, — напомнил ему. Может быть и зря. Конечно, Белов послушал меня. Рыча, словно зверь, загнанный в клетку, сжав зубы и кулаки, все же послушал. Да уж. Мне придется нелегко, примеряя их.

Мы разговаривали в моей комнате, я уже был готов уезжать, и все-таки посчитал нужным это сделать. Подошел к нему, стоявшему у двери, положил ладонь на его мощную шею, заставил наклониться к себе и уткнул свой лоб в его лоб.

— Виктор, несколько часов. Держи, — вложил в его ладонь ключи от своего дома, — так тебе будет спокойнее. Я надеюсь, ты сам не сбежишь? — усмехнувшись и заглянув в его залитые гневом и горечью глаза, попытался пошутить я.

— Я сбегу? — горечь просочилась в тяжелую интонацию его голоса. — Кристоф, не смешно.

— Ты делаешь из мухи слона, — сказал ему, дотронувшись до него, до твердых кубиков на животе, так неудачно скрытых черной майкой. Поймал его горячий, восторженный выдох. Виктор и злится на меня и не может совладать с собой, когда дотрагиваюсь до него. Ненормальный русский. — Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Но не хочу ссориться с отцом. Никто не виноват в том, что случилось в этом доме. В смысле, виноват, но… Ты же все понимаешь, ведь так?