Мой белый, белый город

Никогда еще в сарае старика Нури не было такого количества мальчишек.

- Слушай, пожар, слушай? - кричал Нури, оглядывая ораву единственным глазом. - Выходы на улица! Становись очередь! Не базар, не базар здэсь!

И ребята, пихая друг друга, становились в очередь, не выпуская из рук металлическую рухлядь.

Свалка утиля напоминала большой холм, разрытый с одного края экскаватором - с того края, что ближе к забору.

Удивительно, как старик не замечал, что одни и те же железки проходят через его руки по нескольку раз. Часто он просил ребят вынести принятый утиль и сбросить на свалку. И ребята, пользуясь официальным разрешением на пребывание на территории склада, подкладывали железный хлам ближе к забору, для удобства…

Однажды мы с Шуркой приволокли старику тяжелый медный подсвечник. Нури долго вертел его в руках и молчал.

- Где взял? - наконец спросил он и подошел к двери.

- Соседка выбросила, - торопливо пояснил Шурка.

Я оценивал расстояние до дверей. Еще секунда, и мы не успеем выскочить из сарая.

Не успели. Старик захлопнул дверь.

Шурка плотнее закупорил уши ватой и принялся всхлипывать, протяжно и жалко. У меня стало покалывать в носу. Неужели до нас уже использовали подсвечник и старик его приметил? А все Шурка! Я говорил, что подсвечник слишком заметен, а он: это ж цветной металл.

В первое мгновение я решил выбежать в дверь, которая вела на склад, но вспомнил, что сейчас там лазают какие-то мальчишки с соседней улицы, и я их тем самым подсеку, так как Нури последует за мной…

- Соседка выбросила, да? - произнес Нури, по-птичьи разглядывая нас с одного боку. - Какой хороший соседка, какой богатый соседка… Слушай, мальчик, ты руски читаешь? Я сапсем плохо читаю. Глаз больной… Прочитай, да! - Нури смотрел в нашу сторону, теребя пальцами газету. - Утром все кричат. Гай-гуй, туда-сюда… Я газета купил. Читай, да, ай балам.

Шурка приободрился и взял газету. Там говорилось, что войска Ленинградского фронта прорвали укрепления немцев и захватили город Выборг.

- Что такой «укреплений»? - спросил Нури.

Я произнес это слово по-азербайджански. Нури взял газету, сложил.

- Молодес Ленинградский пронт… Мой сын тоже на пронт. Али-ага! Я газет читал мало. Немцы Киев брали, Харьков… Потому настроений нету… Ай молодес Ленинградский пронт! Али-ага орден есть!

Старик засуетился. Достал из ящика два куска желтого сахара и подал нам, причмокивая языком. Потом расплатился за подсвечник, прибавив от себя по пять рублей каждому, на семечки…

Когда мы вышли, Шурка сказал:

- Хороший старик. Надо будет ему в следующий раз пару тачек утиля подбросить.

Шурка не мог простить Нури минут страха, которые он испытал. Мне ужасно захотелось дать Шурке в ухо, но, заметив клочок ваты, я передумал.

- Ну и сволочь ты, - лишь сказал я. Но так и не сумев сформулировать причину столь грубого обобщения, добавил: - Что, я один буду огород поливать? Ты уже неделю волынишь.