Мои бессонницы (СИ)

Осенняя хандра выносит мозг.

Осталось угадать паденье звезд,

Чтоб звездным водопадом в стиле джаз

Раскрасить межсезонный декаданс.

Бессовестно и ярко жечь костры,

Влюбиться жгуче-жарко и открыть,

Что осень - очень хитрый механизм,

Перезагрузки файлов вида "жизнь".

Странница

Измеряю километры сотнями,

Я ведь нитями дорог соткана.

Неприкаянная странно-странница,

Убегать мне от себя нравится.

Разукрашиваю боль сказками,

Душу прячу за игрою страстною.

Запиваю я вином странности,

Очень любящая дом - странница.

Женская сущность

Не думай, что не смогу быть слабой,

Мне нужно только немного счастья.

Чтоб небо вдруг перестало падать

И кожу резать мне на запястьях.

Хочу я просто шального лета,

Чтоб так -- до одури нестерпимой

Быть просто глупой, хмельной и светлой,

Быть защищенной рукою сильной.

Но, отдохнув в своей женской власти,

И в иллюзорности слабосилья,

Я знаю -- вновь стану черной масти,

Упрямой, дерзкой, невыносимой.

Семена

Откровенно и преднамеренно

Я однажды спросила Господа

Семена, те, что я посеяла,

Те, что я разбросала горстями

Прорастут, если почва клейкая?

Неподатлива и пересушена?

Бог устало отставил лейку:

"Все посевы должны быть к лучшему,

Я вот тоже столетья мучаюсь --

Семена выбираю тщательно.

Дело тут, понимаешь, случая,

Прорастут-то они обязательно,

Только качество гарантировать...

Я Господь, а не "Марка качества".

Люди просто добро дозируют,

А потом почему-то плачутся --

Бог не дал, или Бог не милостив.

Что ж вы все так логично собраны...

Семена вы сажайте -- вырастут!

А какие? Да лишь бы добрые.

Чумазый ангел

Ангел, да ты ведь неряха,

Где-то вымазал крылья в чернила.

Не застегнутая рубаха

Душу, ангел, твою простудила.

Черным -- крылья и холодом в сердце --

Рецептура простого порока.

Говоришь, можно переодеться?

Теплый шарф и немножечко Блока,

Вымыть душу осенними ливнями...

Мой хороший, меня не обманешь,

Не лукавь отговоркой с чернилами -

Душу просто так не отстираешь.

Вот что странно -- любить тебя сильно

Не мешают мне черные крылья.

Письмо родному человеку

Я знаю, с тобой никогда ничего не случиться,

Ты слишком любима для темного неба навзрыд.

Ведь счастье сегодня уснет на твоих ресницах,

Оно ненавязчиво, просто тихонько поспит.

А утром решит, что не зря оно здесь ночевало,

В твоем разноцветье души так легко отдыхать.

Зевнет, завернется уютно в свое одеяло,

И лет этак сто соберется здесь сладко поспать.

Я знаю, родная, мечты не рисуют пастелью,

Их нужно поярче, чтоб Богу бросались в глаза.

Стервозина-жизнь очень редко помягче нам стелет,

Но счастье в ресницах твоих ей не даст разбросать

Тяжелые встречи, пустые и злобные лица.

Уютность души твоей счастье себе сбережет.

И значит, плохого с тобою не может случиться,

А значит, и в жизни моей есть спасательный плот.

О царевнах

Царевна рыдает на кухне и пьет вино,

Бессильно хранит под кремом свои морщины,

Не видя дверей, по привычке идет в окно,

Восторженно вслед ей привычно свистят мужчины.

Ей тридцать -- стройна, горделива и хороша,

Бесспорно успешна, бесспорно она красива,

Но все ж до сих пор не спокойна ее душа,

Все ждет -- кто ж склонит перед нею три четверти мира?

Октябрь

Осенью хочется чая -- сладкого и с лимоном,

Чтоб притупить отчаяние времени перелома.

Осенью нужно яркое -- солнце, пальто и сумка,

Чтобы фруктово-ягодным развеселилась скука.

Осень -- пора вальяжности, лени и постоянства,

Некой природной святости перед погодным хамством.

Осень -- спокойно-томная, смыв новомодный глянец,

Бросится, непокорная, сердцем в прощальный танец.

О рубашках и пуговицах

Не рвите на груди рубашку

Вам разве пуговиц не жаль?

Ведь жить с душою нараспашку

Весьма опасная мораль.

Кинжал отравленный иль шпага

Уж устаревший реквизит.

Сейчас острее всего Правда

Она и отнимает жизнь.

Жестокий мир, жестоки люди,

И открывая сердце всем,

Себя мы зачастую губим

Или становимся никем.

Так что же, жить в глухом подвале,

Не отпирая солнцу дверь?

А вы когда-нибудь встречали

Веселым смехом новый день?

И утомленные любовью

В кольце из сильных теплых рук,

Вы засыпали, когда солнце

Свой только начинало круг?

Ах, нет! Ну что же -- ваше право

Бояться правды как огня.

Идти по жизни шагом здравым

И помолиться за меня...

Плохой характер -- рвать рубашку,

И пуговиц бывает жаль.

Ведь жить с душою нараспашку

И, впрямь, опасная мораль.

Тихо-семейное

Тишина в квартире,

Кошка лижет лапу.

Без пяти четыре,

Мягко светит лампа.

Свет рождает тени,

Книга на исходе.

Завтра будний день,

И замерзли ноги.

Я в постель привычно --

К теплому-родному,

Так щемяще-лично

Я прижмусь щекою.

За окошком звезды

Тихо догорают.

В твою руку -- носом,

И сплетясь ногами.

Рисунок

Росчерк души на белой бумаге

Непогрешим и светло-наряден.

Ярко, навзрыд и тонко-тревожно,

Делая вид, что это несложно.

Образов нить -- по лесенке в гору

Ноту сменить -- и будут повторы.

Тонкая кисть увидит все точно:

Девственно чист и нагло порочен

Наш с вами мир. Графически четко

Черное в белом. И белое в черном.

Головой о стену?

Головой о стену -- можно,

Только вот жалко лоб.

Чувства мои стреножены,

Скачут за поворот.

Недомечтать немыслимо

В самом конце пути,

Позже приходит истина --

Может быть, обойти

Стену за пару лет?

Пусть не простой и быстрый,

Но я дождусь рассвет.

Клетки