Мои больные (сборник)

Но, кроме нескольких пенсионеров, все остальные работают: кто в Саратове (в Университете, в госпитале, в поликлиниках и больницах города и области), кто в Москве, кто в Новосибирске, а одна ученица даже в Петропавловске-Камчатском. Надо же как-то жить. Почти все остались в профессии. Половине – меньше 55 лет. Они – наследники и носители нашей общей клинической памяти.

Жизнь кафедры приобрела экстерриториальный, диссеминированный характер. Встречаемся, созваниваемся, связываемся по интернету, публикуем общие статьи и книги, переписываемся, скучаем друг по другу. Стараемся, чтобы огонек не угас. Речь, прежде всего, идет о нашей общей памяти. Мои рассказы – это язык этой памяти. Прочитаешь, услышишь и все вспомнишь. Возможно ли продолжение публикации моих рассказов? Возможно. 80 лет это же не возраст. Были бы читатели. Будут, значит, и кафедра будет жить.

Глава третья

Без памяти о больных врач умирает

или становится ремесленником

(Авт.)

Клинический «листопад» продолжается. “Осень» выдалась обильной. Долго жил, много видел и многое запомнил. Мои клинические миниатюры основаны на памяти о тех, кого лечил. Эта память богаче любых историй болезни. Остается только рассказать о больных людях. В каждом враче живет такая память. Мои рассказы будят ее, и читателям иногда кажется, что и они – авторы. И это как раз то, чего я хотел. Рассказы мои зачастую носят характер зарисовок, не подменяющих собой учебно-научные руководства и в лучшем случае являющихся хрестоматийным материалом.

Клинический «листопад» продолжается, «земля» вся устлана опавшей «листвой», но «крона дерева» все еще густая. Третья книга продолжает первую и вторую. Даст Бог, и она будет не последней.

Больных с благоприятным течением болезней тысячи. Память о них коротка, даже если они живут в твоем доме. Долго помнятся те больные, которые вошли в твое сердце, тяжелые больные, мученики, страдальцы. Иногда это память о тех, кому не сумел или не успел помочь, память-укор. Мои рассказы о больных позволяют воскрешать память о них, но не позволяют воскресить их самих. Эти рассказы поддерживают духовную жизнь врача. Врач начинается с больного и живет с ним, но и больные живут во враче всю его жизнь. Без памяти о больных врач умирает или становится ремесленником.

Примеры, приведенные в этой главе, разнолики и между собой не связаны. Их последовательность случайна. Но все они служат единому замыслу – профессиональному и нравственному совершенствованию врачей. Эта задача сегодня как никогда современна.

Тромбоз легочной артерии у больной ХОБЛ

1977 г. Куйбышевский (ныне Самарский) окружной военный госпиталь. На консультацию привезли полную женщину лет 55, жену начпрода Округа. Им с мужем пришлось подняться в терапевтическое отделение пешком на третий этаж, так как лифта не было. Беседовал я с больной в пустой палате. Какое-то время с нами был и ее муж.

В течение последних 10 лет она страдала хроническим обструктивным бронхитом и жаловалась на усилившуюся в последние дни одышку в покое.

Пациентка имела избыточный вес, но была подвижна и, несмотря на одышку, весьма общительна. Я обследовал ее: определялись тахикардия, тахипное, признаки эмфиземы легких. АД составило 155 на 85 мм рт. ст. По – видимому, это было ее обычное состояние. Больная охотно принимала участие в беседе, и ничто не предвещало какого-либо ухудшения в ее самочувствии.

Внезапно у нас на глазах она стала задыхаться, ее лицо потемнело, почернели губы и концевые фаланги пальцев рук. Болей в груди не возникло и артериальное давление не снизилось. Внезапность изменений вызвала некоторое замешательство у меня и присутствовавших врачей отделения, хотя сама больная, несмотря на резкое нарастание одышки и синюхи, сохраняла удивительное спокойствие. Такие явления у нее наблюдались впервые. Это продолжалось 5–7 минут. Я предположил развитие тромбоэмболии (или тромбоза) легочной артерии. Был вызван начальник отделения, санитары на руках спустили женщину с 3-го этажа и бегом, через госпитальный двор, доставили ее в реанимационное отделение. Через 10 минут ею уже занимались реаниматологи.

Капельно были введены антикоагулянты. Необходимые медикаменты (в частности, фраксипарин и даже стрептазу, тогда только появившиеся) были незамедлительно доставлены со склада по ходатайству мужа больной – крупного окружного начальника. Уже спустя 40 минут состояние больной существенно улучшилось: уменьшилась одышка, заметно исчез акроцианоз, нормализовались показатели свертываемости крови. Обследование не выявило традиционных причин для тромбоэмболии легочной артерии, в частности, сосудистой патологии органов малого таза и варикозных изменений нижних конечностей. Возможно, имело значение хроническое обструктивное заболевание легких, в настоящее время мы бы назвали его ХОБЛ.