Мой босс вампир

– Что? Что тебе сказать? Давнишняя легенда о том, что ирччи – это создание какого-то безумного шамана, проклявшего афганских вояк. И что, дескать, месть его активно распространилась на детей тех, кто был виноват в смерти семьи колдуна. Знаем мы все эту историю, ничего нового в ней нет. И, если ты не в курсе, то я ни разу не видел и не слышал, чтобы они кого-то насильно подсаживали на чернуху. Предлагать ее предлагают. Так же как бесплатную дозу предлагает любой уважающий себя дилер. А потом оставляют ровно столько, сколько нужно, чтобы прожить пару месяцев до запланированного кирдыка. Твое право согласиться или отказаться.

– Ирччи нападают на людей.

– На проклятых, у кого есть перспектива превратиться в высших.

– А ты?

– А я, – Артемий усмехнулся, – Я уже это прошел. Папенька запоздал со своей скорой помощью.

– Так ты высший? – Илона растерялась.

– Нет, конечно. Просто могу им стать. Я проклятый, но проклятие моего отца не разорвано. Оно действует.

– Так почему не сказал раньше?

– А кто бы спрашивал? – равнодушно пожал плечами Артемий, – Все считают меня какой-то игрушкой в своих личных схемах. Отец, вы все… Я такой как есть, у меня своя жизнь и свои планы на нее. И делаю я то, что хочу, а не чего от меня хотят. А все остальные могут играться дальше в свои игры.

– Тогда, блин, почему ты сейчас мне все это говоришь?

– Потому что мы идем к логическому финалу эпопеи. Я скоро закончу то, к чему стремлюсь. И пойду дальше своей дорогой. А тебя, милая, мне просто жалко. Ты так пыжишься изображать из себя охрану, а сама даже не знаешь, что нужно делать. И на какой козе ко мне подъехать. За все время даже толком не поговорила со мной ни разу. Все мысли где-то далеко.

Илона мысленно обругала себя. Артемий был чертовски прав. Циничен, но прав.

– Мне реально тебя жаль. Папаша со своими головорезами втянул тебя в эту игру, даже не объяснив, чего хочет. Сам не знает. Меня бы спросил для начала, да? Но ему не интересно меня спрашивать. И Михалычу не интересно. И тебе тоже. Потому что вам на меня глубоко плевать, вы играетесь в свои игры, а я у вас так, пешка. Вы все живете в каком-то странном мире, где за печкой притаился враг, в подъезде каждый второй шпион, повсюду мерещатся какие-то происки интервентов. Не умеете наслаждаться жизнью, спокойствием, эмоциональными взрывами с положительным зарядом, а не с отрицательным. Вы какие-то все… мазохисты добровольные. Вроде бы организм требует адреналина, но способы, которыми вы его добываете, просто чудовищны в своей закоснелости. Славик все еще вспоминает свои былые победы, а по сути уже старье, которое вышло в тираж. Он сейчас даже на ринг не выйдет, свалится в первом же раунде. Ты хорохоришься своими супер-способностями, а на деле ни разу даже не пробовала их включить. Громов хотя бы регулярно своими пользуется, а ты все время рефлексируешь по утерянным лучшим годам жизни, но с места не сдвинешься даже на миллиметр. Знаешь, единственный нормальный человек в моем окружении, это Толик. Вы его ни в грош не ставите, а ведь у него есть цель, и есть стремление. Он, в общем-то, зря пыжится, ничего у него не получится, но уважения заслуживает хотя бы то, что он не сдается. Дебильно, конечно, шито все белыми нитками, но упирается рогами, роет землю. А ты сидишь на заднице и жалеешь себя, равно как и твой хахаль Славик. Не смотри на меня так, я все давно знаю. Потому вы и спелись, потому что вы никчемные старомодные лентяи, которые разменяли четвертый десяток и сложили руки на брюхе, дескать, жизнь кончена, осталось наплодить кучу детишек и пытаться реализовать в них то, что не получилось сделать самим. Вы будете чудовищными родителями, такими же, как мой отец. Я вас откровенно за это презираю, но ничего не могу поделать, перевоспитать вас уже невозможно.

Илона страшно обиделась на эти слова. Хотела ответить чем-нибудь не менее язвительным, а то и вовсе послать к черту зарвавшегося юнца. Но, то ли коньяк врезался в голову так не вовремя, то ли это действительно было великое осознание, и бывшая примерная служительница правопорядка вдруг начала громко хохотать, вытирая выступившие слезы.

Артемий спокойно наблюдал эту сцену, не вмешиваясь. А капитан Меркулова в полной мере осознавала, какую дичь они тут дружно разыгрывали, какую несусветную гору опасностей наплодили сами себе, во главе с бывшим гэбистом Михалычем, который спит и видит интервентов за печкой… Вся эта тупая история с вечным пугалом – не более чем действительно навязчивая паранойя старорежимных дедков, которым и самим несолидно лезть в дебри, и поразвлечься чем-то охота.