Мой босс всегда сверху

Только откусив первый кусочек, я понимаю, насколько была голодна.

Дмитрий в моих романах тоже прекрасно готовит, и это всегда позволяет героине получше его рассмотреть и ярче представить его своим будущим мужем и отцом семерых детей.

Семерых детей… Вот же умора. Ну какая девушка вообще мечтает о чем-то подобном? Какой девушке вообще нужна эта жизнь в роли поварихи пусть и на шикарной кухне, прекрасной любовницы в постели, кроткого мудреца в повседневной жизни? Ну кто о таком мечтает? Кто?

Я.

Прямо сейчас.

Наблюдая за Дмитрием, я вдруг понимаю, что испытываю к нему далеко не невинные чувства. Что это не просто страсть, это еще и… нежность.

Мне так хочется вспорхнуть со стула и обнять его. Примкнуть губами к его щеке, оставить легкий поцелуй у мочки уха. Неужели я все-таки влипла?

Неужели мой босс взял под контроль не только мой разум?

— Спасибо, — негромко повторяю я.

— Да не за что. Яичницу любой дурак приготовит.

— Я не про это. Спасибо, что спас меня вчера.

— А-а… Ладно.

Набравшись храбрости, я продолжаю:

— И что забрал меня оттуда. Маринка, конечно, была не такая пьяная, но на такси она бы меня не посадила. И вообще не знаю, где бы я тогда вчера оказалась. Твоя постель — еще, конечно, не худший из вариантов.

Дмитрий неожиданно перестает есть. Вилка с наколотым кусочком омлета так и остается недонесенной до рта.

— Не худший из вариантов? — оскорбленно переспрашивает он.

— Ты не…

— Любая бы мечтала быть на твоем месте.

— Ах, вот как? Прямо-таки любая?

— А ты делаешь мне одолжение? Серьезно?

— Самомнение у вас — выше гор, Дмитрий Михайлович.

— Я не понимаю, Смирнова. Определись уже: ты мечтаешь стонать подо мной в постели или уйти в монастырь? Потому что нигде посередине этих двух версий развитий событий я тебе навстречу не пойду.

Раздражение Воронцова передается и мне. Чего он продолжает меня отчитывать, как пятилетку? Я его поблагодарила, а он…

— Как будто это я набросилась на тебя в кабинете!

— Можно и так сказать, — высокомерно отвечает босс.

Бывший. Бывший босс — хочется назвать мне его.

— Ты вообще в своем уме?! Я ни разу — ни разу разу за три года — не дала тебе повода залезть мне под юбку! Не заигрывала, не намекала — ничего. Вела себя как примерная секретарша. И, более того, даже покрывала тебя, когда ты закрывался у себя в аквариуме с очередной пассией. Ты же трахаешь все, что движется. Что, закончились потаскухи из "Тиндера"?

Последнее не стоило говорить, но сказанного не воротишь.

— А что ты вообще там делала? — не остается в долгу начальник. — Ромашки пришла пособирать? И этот мерзкий хлыщ Крылов — какого хрена он все время вокруг тебя крутится?

— Этот, как ты выразился, "мерзкий хлыщ" Крылов хотя бы знает толк в романтике. В отличие от тебя.

Я вылетаю в коридор, со скоростью света напяливаю свое пальто прямо поверх футболки и сую ноги в туфли.

Да пошел он.

И хлопаю входной дверью.

10

Все воскресенье я мучаюсь после разговора с Дмитрием и не могу выдавить из себя ни строчки. Внезапно персонаж Воронцова становится для меня таким непривлекательным, что я даже представить не могу ни одной истории, где бы его ждал хэппи энд. Читатели в комментариях вопрошают, здоров ли автор и будет ли сегодня продолжение, а у меня даже нет сил им ответить.

Господи, надеюсь, мы предохранялись? Я совершенно не хочу иметь дела с последствиями пятничной ночи. Воронцов и отцовство — антонимы.

— Мне трындец, — заявляю я в трубку Марине, когда она звонит узнать, жива ли я.

— Я бы на твоем месте так не убивалась, — бойко твердит подруга. — До этой истории в клубе я думала о твоем начальнике гораздо хуже. А он, оказывается, очень даже о тебе беспокоится. Ты уж прости, что я ему перезвонила, но ты совсем не соображала, а он просто разрывал телефон. Я сначала подумала его просто вырубить, а потом поняла, что Воронцов — наше единственное спасение. И правда, Алис, что бы мы без него делали?

Я не очень-то хочу с ней соглашаться, но головой понимаю, что она права.

— Сначала история в офисе, потом это… Он будто издевается надо мной.

— Или испытывает к тебе какие-то чувства?

Я заваливаюсь сверху на застеленную кровать и смотрю в потолок.

— Смеешься? Ты его видела? Во-первых, где он и где я? Я вполне себе симпатичная, но все равно не его уровень. К тому же если бы я ему нравилась, он бы за три года что-то предпринял, ты так не думаешь?

— Это же чистая психология, — отвечает Марина, которая никакого отношения не имеет ни к чистой, ни к грязной психологии. — У него в детстве была травма. Отец ушел из семьи или еще что. Когда вырос, он неосознанно стал повторял этот паттерн — никакого постоянства, всегда новые женщины. Ты не задумывалась, почему он никогда не подбивал к тебе клинья? Почему ты единственная секретарша из всего его послужного списка, с которой он умудрился целых три года сохранять исключительно платонические отношения?

— Потому что я его как женщина не привлекала.

— А если наоборот? Что, если ты его как раз так сильно привлекала, что он боялся тебя потерять?