Мой брат – Че

Эрнесто провел два первых года своей жизни на этой дикой земле. Мой отец любил потом подчеркнуть, что это оставило в нем глубокий след. Дескать, мой старший быстро взрослел и схватывал все на лету. Для снабжения продовольствием мои родители вынуждены были плыть на лодке в деревню, населенную mensús (сокращенно от «mensualero» – человек, который живет на одну месячную зарплату), замученными людьми, сезонными сельскохозяйственными рабочими, потомками индейцев-гуарани, туземцами, которые в течение двух веков охраняли иезуитские миссии. Сто лет прошло после ухода миссионеров, а несчастным mensús так и не удалось разорвать свои цепи. Их использовали на плантациях мате, и они жили в состоянии полурабства и в условиях крайней нищеты. Угнетение помещиками было тотальным и очень жестоким. Платили им в натуральной форме: им строили отвратительные трущобы и выдавали жалкую еду в обмен на их труд. Они влезали в долги, чтобы купить себе выпивку, потреблявшуюся в редкие минуты отдыха. Если они пытались убежать, их ловили землевладельцы и избивали до смерти в назидание другим. Это неравенство шокировало мою мать. И она восстала против несправедливости – первой же, какой стала прямым свидетелем. А тем временем мой отец решил платить своим mensús в песо, и он вмиг превратился в изгоя в среде равных себе. Его обвинили в том, что он – коммунист, в подрывной деятельности по отношению к другим yerbateros (торговцам листьями мате), и они объединились против него. Возможно, именно поэтому вся история с Мисьонес оказалась обреченной на провал. Семья вернулась в Буэнос-Айрес, и отец передал плантацию своему партнеру. Он думал туда вернуться после того, как восстановится порядок в расстроенных делах компании «Эль-Астильеро-Рио-де-ла-Плата». Но на самом деле страница под названием Пуэрто-Карагуатай уже была перевернута. В Сан-Исидро, где родители разместились у моей бабушки, Эрнесто начал страдать от острой астмы. Субтропический климат Мисьонес настоятельно не рекомендовался для его хлипких легких. И так этот жестокий диагноз начал диктовать условия существования для нашей семьи. Из-за этой болезни мы стали кочевниками.

Состояние здоровья Эрнесто быстро ухудшалось в Сан-Исидро. Влажность, связанная с близостью реки Ла-Плата, усугубляла астму в течение нескольких месяцев. Его здоровье стало приоритетом для моих родителей. Они собрали чемоданы и провели следующие месяцы, путешествуя по стране в поисках более подходящего климата. Не имея ни гроша в кармане, они переезжали из одного семейного дома в другой: в estancia моей бабушки в Портела, в estancia наших кузенов Мур де ла Серна в Галарса, что на территории гаучо, в дом тетушки в Мирамаре. В это время у них не было постоянного места жительства.

С детства мы привыкли перемещаться, приспосабливаясь к обстоятельствам. Мы никогда не знали, что такое оседлость, что такое финансовая стабильность.

В 1932 году Эрнесто исполнилось четыре года, а моей сестре Селии – три. Родился Роберто. Мои родители были обеспокоены приступами астмы, которые, похоже, становились все более сильными. Они были убеждены, что заболевание их старшего ребенка является результатом бронхопневмонии, подхваченной в Росарио вскоре после его рождения. Практически они жили в ритме приступов, становившихся все более и более частыми, все более и более устрашающими. Они консультировались с лучшими специалистами по легким. Те предписывали различные лекарства и отмечали, что им редко доводилось наблюдать столь серьезный случай у столь маленького ребенка. Никакое лечение не помогало. Мои родители были в отчаянии. Наконец один известный врач посоветовал им жить в Кордове, в горной области в центре страны, где они никогда не бывали и где никого не знали. Да какая разница! Они готовы были пойти на любые жертвы, лишь бы облегчить страдания моего брата. Они подняли якоря, державшие их в Буэнос-Айресе, и тут же отправились на поезде в Кордову, где им суждено будет провести ближайшие пятнадцать лет своей жизни. У нас никогда не было настоящих корней, места, про которое мы могли бы сказать «это наш дом, наша крепость». А вот Альта-Грасия оказалась местом, ближе всего подходившим к этой концепции. И мы все там выросли.

Свободные как ветер

В тридцатых годах Альта-Грасия была основным курортным городом примерно на двадцать тысяч жителей в центральной провинции Кордова, расположенным у подножия горной цепи Сьеррас-Чикас. Ее чистый и сухой климат считался отличным для лечения легочных заболеваний. Это было тихое место, слишком тихое для моих родителей, для которых там имелась лишь одна точка притяжения: возможность улучшить здоровье Эрнесто и тем самым скрасить его жизнь.