Мой брат якудза

Зарабатываю много денег для себя и семьи. Отправляю своих ребят убеждать старых катаги покинуть свои дома, если они находятся в районах, которые семья хочет купить, чтобы потом продать их агентам недвижимости или строить для себя жилье. Говорю пацанам, чтобы угрожали катаги, но не трогали их. Это почти всегда помогает. Иногда катаги упираются или приводят своих ребят. И тогда мои пацаны задерживаются там и создают проблемы. Шумят, ломают что-нибудь, следят за людьми, заходящими в дома. Однажды кто-то умер. Может, от страха, а может, больной был. Я получил нагоняй от аники и устроил нагоняй своим ребятам, врезал каждому немного. Придурки. Мертвый катаги — плохо для бизнеса.

Моя церемония сакадзуки. Я пригубил саке, рука задрожала, и несколько капель пролилось на кимоно. Лицо покраснело от стыда, думаю: ну все, опозорил и себя, и семью. Хотел извиниться, но увидел, что вокруг никто ничего не заметил. Передал чарку аники, а он даже не посмотрел на меня. Когда-нибудь я заставлю этого козла посмотреть на меня. Я сейчас — его младший брат. Официальный член «дома» аники, семьи Кёкусин-кай. На церемонии на мне было черное кимоно, но перед банкетом я переоделся в шелковый фиолетовый пиджак. Просил, чтобы мне разрешили привести Акико. Нет, сказали они, бабам здесь делать нечего. Я ей так и передал. Она сделала вид, что ей все равно. Я дал ей по морде.

В тот же день она ушла. Хотелось плакать, но слез не было. Я пошел и принял сябу. Очень хотелось плакать, но не получалось. Нет слез, и все тут. Очень грустно, но было ощущение, что все это происходит не со мной. И некому было рассказать о своей беде. Я пошел в бар изакая на Икебукуро, но увидел, что там нет никого, кто мог бы меня выслушать. Я предлагал много денег, чтобы мне нашли эту суку, но ничего не вышло. Я кричал: «Найдите мне Акико!» Устроил дебош в изакая. Изакая принадлежит пятой бабе аники. Он заходит в изакая и говорит мне в присутствии всех: «Если тебя еще раз застукают под сябу, сначала я отрежу тебе мизинец, а потом ты вылетишь вон отсюда». Я схватил нож, взял тряпку, перевязал мизинец, заорал «Акико!», отрезал мизинец и швырнул его аники в лицо. Крикнул ему: «Держи!»

Я один, это плохо. Кто-то провел церемонию прощения. Аники меня простил, потому что я хороший бизнесмен. Я продаю по тысяче бутылок в день, но сейчас нужно продавать по две тысячи, потому что в этой дурацкой стране падают цены. Я ведь ничего не умею делать, кроме как торговать наркотой. Я вижу, как братья занимаются разными делами, о которых я пока что не имею ни малейшего понятия. Я умею угрожать катаги и продавать сябу. Аники простил меня еще и потому, что боялся, что я расскажу боссу о наркотиках. Он очень раздражает меня.

Когда я уже стану боссом? У меня есть пятнадцать младших братьев. В основном корейцы, которые готовы умереть за меня. У меня есть все что моей душе угодно. Трое моих ребят сидят в тюрьме из-за тупых уличных разборок. Они еще совсем молодые и не готовы к жизни за решеткой. Надо провести года три-четыре на улицах, чтобы выжить в неволе.

Подозвал я как-то одного из своих пацанов, корейца по имени Ли, он вообще ни хрена не боится, и сказал ему: «Мы идем на большое дело. Возьми номер телефона, встретишься с этим человеком, и он скажет тебе, что делать. И запомни, я тебе ничего не говорил».

Раз в неделю аники ходит к своей, пятой по счету, бабе, но его телохранители всегда находятся рядом. И только однажды их почему-то не оказывается поблизости. Аники выходит от нее и падает замертво, сраженный пулей. Десять дырок по всему телу. В случившемся обвиняют разные группировки, даже семью Сумиёси-кай. Но Окава решает не начинать войну. Он хочет выяснить, что произошло. Я боюсь его. Босс Окава — единственный, кого я боюсь. Но он болеет, и надеюсь, умрет до того, как узнает правду. Он очень умен и может обо всем догадаться. Тогда мне конец. Я боюсь его, но делаю то, что делаю. Окава — человек особенный, хотя иногда я его и не понимаю. Например, почему он позволил этому гайдзину из университета путаться у нас под ногами. Он и часа не смог бы продержаться на улицах. Еще хуже той бабы из Фукуоки. Когда-нибудь я отправлю к нему корейского мальчишку, чтобы тот немного припугнул его и заставил свалить отсюда куда подальше. Скоро босс Окава умрет, и воцарятся новые порядки.

Аники был козлом, он был неважным боссом. У него глаза блестели, как у больной собаки, а это плохо. Эти придурки должны понять, что теперь все будет по-другому. Когда я стану боссом, катаги от меня еще получат.