Мой бывший бывший. Книга 2

И пока я выискиваю свидетельства того, что Ник все-так немножко меня обманывает, этот чудовищный человек отнимает у меня дорожную сумку, чтобы запихнуть её в багажник своей машины, здоровается с моей хмурой плюшкой за лапу, интересуется, почему такое красивое солнышко и вдруг не радует мир своей волшебной улыбкой…

– Потому что в шесть утра солнышко вставать не любит, – практично замечаю я, в уме перебирая содержимое дорожной сумки, чтобы быть твердо уверенной: на два дня нам вещей хватит. Вроде, все взяла. И даже оба «особых» комплекта запихнула на самое дно сумки, вместе с чулками.

Должна же я чем-то создать себе настроение, да?

– Лучше встать в шесть утра, чем приехать в клуб, когда все пони уже спят, – фыркает Ник, и это на самом деле аргумент, чтобы Маруська чуть-чуть улыбнулась. Самую малость. Совсем недостаточно, чтобы я обрадовалась нашему успеху.

Дело, конечно, не только в шести утра, на самом деле. Хандра все еще не отпустила Маруську.

И я точно знаю: следующей недели она очень ждет. Недели после суда. Когда можно будет встретиться с папой и пообижаться на него уже при нем.

И вот как в таких условиях мне подавать апелляции, если что?

Ведь моя-то дочь мне всяко дороже собственного самолюбия. Какая жалость, что мои проблемы не только в нем…

Я практически силой заставляю себя отвлечься от паскудных мыслей.

Суд во вторник.

И мой адвокат – между прочим, отличный адвокат по семейным процессам, мне его контакты достались не от кого-нибудь, а от Клингер. По её словам, Вознесенский ей треть друзей разводил – в хорошем смысле слова. И все, на кого он работал, были в восторге. Я боюсь загадывать, мне он кажется довольно молодым, но я уже успела заметить, что он и правда дока в своей области. Ну, по крайней мере, он настойчиво советует мне пить побольше валерьянки, я, мол, зря переживаю.

Ага, зря…

Я же видела повестку из суда. И формулировки – те самые, из того трижды проклятого иска, что мне принесла Кристина.

И как мне бодаться с Ветровым? С его возможностями и связями?

Это в радужном мире пони, фей и единорогов суд «всегда на стороне матери». В том мире и взяток с кумовством не существует

Вознесенский – прекрасный практик. Наверное, пару лет назад я бы ему позавидовала, сейчас – уже и нет. С той самой поры, как Света предложила мне поработать у неё юристом, я поняла: сейчас у меня уже и не болит это место. Карьера переводчика мне и вправду заманчивей. Поэтому я даже не стала выпендриваться и играть в адвоката, взяв-таки юриста со стороны.

Ну вот… Опять я о суде.

У меня впереди два чудесных выходных в компании замечательного мужчины и моей дочери. Интимные для нас с Ником. Семейные – для меня и Маруськи, да и для Ника слегка, чего уж тут. Отличная перспектива, а я никак не могу распробовать её как следует. Отвлекаюсь. То на суд, то на Ветрова…

– А солнышко-то у нас решило доспать, – фыркает Ник, уже на выезде из Люберец покосившись на Маруську.

– Солнышко молодец, – вздыхаю я, – я ей даже немножко завидую.

У меня-то в голове немножко гудит. Только я нерационально боюсь прикрывать глаза. А вдруг опять этот приснится? А я в полудреме еще и по имени его назову? И как потом это объяснять Нику? И не придется ли мне после таких вот вывертов потом стоять на трассе и автостопом добираться до Люберец с Маруськой под мышкой?

– Здесь по закону жанра я должен поиграть мышцой и посочувствовать, – Ник переходит на суфлерский шепот, – и сказать что-то вроде «ты правильно не рассчитываешь сегодня выспаться, крошка».

– Прекрати, – я тихонько хныкаю, вместо того, чтобы засмеяться, – будешь меня смешить, и я разбужу плюшку…

– Согласен, нельзя допустить такого преступления, – хмыкает Ник и милосердно дарует мне тишину. И правильно – не хочу отвлекать его от дороги. И чувствовать себя преступницей тоже не хочу. Но чувствую.

Ну, почему, почему приснился мне не он? Насколько все было бы приемлемей и лучше… А так я с трудом подавила в себе желание увернуться от его руки, когда он приветственно меня обнял. Так накрепко ощущала, что не заслуживаю таких знаков внимания, что было даже желание все переиграть и отказаться от этих выходных.

Но, ну уж нет.

Я не позволю Ветрову даже из моего подсознательного меня достать.

Я не успеваю даже задремать, хотя молчащий Ник явно ожидает от меня этого. У него звонит телефон, закрепленный в держателе. И фамилия абонента заставляет напрячься даже меня, хотя звонят как раз не мне.

– Доброе вам утро, Эдуард Александрович, – деловито и бодро произносит он, дождавшись, когда сработает автоответ на его гарнитуре.

Дальше он в основном слушает, давая краткие ответы. В основном отрицательные.

Нет, он не может сегодня выйти на сверхурочную встречу. И завтра тоже. Он вообще сегодня не в Москве и даже не в пригородах.

Где?

Тут следует подробный адрес конного лагеря, с явной надеждой, что Козырь оценит дальность залета и отложит свои срочные задания на потом.

А потом у Ника замирает лицо. И пальцы на руле крепче стискиваются.