Мой бывший предатель

— Ещё раз, для особо одарённых! — цежу я. — Мне плевать, какие у тебя были причины. Ты свой выбор сделал. Ты отправил меня на аборт. Считай, что я его сделала! Нет у тебя детей. Усынови кого-то.

— Мара, — с предупреждением. Но у меня тормоза отказали, не срабатывает.

— Сходи по бывшим, Савелий. Может, там найдёшь ещё тайных детей, которых у тебя не может быть. Ты не можешь ворваться в жизнь Кирюши просто так. Лишь из-за того, что он твой единственный вариант. Мой сын — не какой-то удачный случай для тебя. Ты не можешь использовать, как подвернувшуюся игрушку.

— Я и не планирую такого.

— Нет, планируешь! Ты только что мне заявил, что не можешь иметь детей. Что единственный ребёнок — это Кирилл, и только поэтому ты собираешься лезть.

— Я не так выразился, Мара.

Савва прижимается плечом к кирпичной кладке. Спокойный и уравновешенный.

Словно всего несколько минут он не был в шоке. Не расхаживал по кухне, путался в словах, смотрел на невиданное чудо.

Дубинин, сволочь такая, быстро берёт себя в руки. Возвращает самообладание. Пока я — всё ещё дрожу.

У меня огонь в груди полыхает. И хотя я готовилась…

Сейчас адским пламенем готова сжечь любого, кто может навредить моему сыну.

— Давай ещё раз, — просит Савва. — Без лишних надумок.

— Куда уж мне, — я хмыкаю. — Это твоя стезя.

— Справедливо. Но я в любом случае хотел бы общаться с сыном. Будь у меня их десять или двадцать. И с дочерью тоже. Пол не имеет значения. Это мой ребёнок. Моя плоть и кровь. Я хочу общаться с Кириллом.

— А я хочу…

— Ты не обязана сразу ему рассказывать всё. Для начала будет достаточно простых встреч. Знакомства. Потом — посмотрим.

— Посмотрим?!

— Да, Мара, посмотрим. Я не требую сразу всего. Но нам нужно как-то обсудить всё. Договориться. Не просто забыть этот факт. И я готов договариваться. На приемлемых для тебя условиях. А ты готова?

— Я? А если бы я сделала аборт, а? Ты не спросил даже, Савва. Не обвинил меня! Ни-че-го! Ты просто швырнул мне эти гадкие слова в лицо и свалил. Ты, ублюдок, свалил!

Савва, который внезапно оказывается рядом, получает кулаком в плечо. Я бью, потому что эмоции раздирают.

Потому что представляла это миллион раз. Колочу по груди, когда мужчина пытается перехватить мои руки. Снова касается.

Толкаю его, а Савва на себя тянет. Не пускает. Внутри взрывы и ураганы. Меня колотит от голода и жара.

— Если бы я сделала, а? — шепчу надрывно. Голосовые связки разрывает от подступающих всхлипов. — Послушала тебя. Решила, что не потяну одна. Пошла и… А потом бы ты узнал правду. А? Как бы ты тогда единственного ребёнка вернул? Чтобы ты сделал?

Савва молчит. Несколько долгих мгновений. Я замолкаю. Его ответ ничего не изменит.

Это нужно было мне.

Чтобы выплеснуть то, что копилось во мне столько лет.

— Тогда я бы просто подох, Мара. И всё.

Глава 30. Савва

Немногим ранее

Ненавижу больничные палаты. Белые стены. Запах лекарств.

Силы выкачивает. Давит. Ощущаю себя так, словно сам больным становлюсь.

Но я обещал приезжать. На выходные к Ляле заглядываю. Она ждёт. Посетителей у неё не много, так что любому рада.

— Она уснула.

На плечо опускается ладонь. Наташа чуть сжимает, а после протягивает мне кофе. Усаживается на соседний стул.

Я договорился. Нашёл свободную палату, которую не используют особо. Не полная загруженность в этой клинике.

Поэтому мы в отдельной палате. Скромной, но одноместной. Соседняя — Ляли. Так Наташа сможет хоть немного отдохнуть.

Мне кажется — это выдержка нужна титановая. Находиться тут. Смотреть, как твой ребёнок умирает. Изо дня в день. И держаться.

Я привык считать себя сильным. Но жизнь показала — ломаюсь. И часто поспешные решения принимаю.

Жалею.

О некоторых — совсем нет.

— Ничего не известно? — девушка пытливо смотрит. — Ты…

— Не нашёл, — делаю глоток кофе. Жмурюсь.

Голова трещит. Я бросаю взгляд на часы. Восемь часов спал за последние три дня. Времени не хватает.

С фирмами решать надо. Как раз многие компании годовые отчёты присылают. Результат моих инвестиций.

Их финансовый директор просматривает. Ошибки ищет. Но я после тоже. Держу руку на пульсе.

А ещё дорога в столицу. С Лялей побыть. Донора искать. И это — сложнее всего.

Потому что Наташа не простит. Не примет, к кому я обратился за помощью. Проверяют — насколько совпадают.

Не простит. Не поймёт. Но если это цена здоровья для Ляли — мне подходит.

Я не Наташе обещал, что о малышке позабочусь. Мне перед другим ответ держать надо. Кого в живых уже нет.

— Ты выглядишь уставшим, — девушка вздыхает. — Ты хоть немного отдыхаешь? Спишь?

— Сплю, — лгу без запинки.

Сплю, как же. Глаза прикрываю, а под веками Мара притаилась. Как чума. Отрава. Смертельная хворь, и тут уж точно лечение не поможет.

По нервам бьёт каждый раз, когда её вижу. Импульсы посылает, заставляя злость сильнее гудеть в груди.

Сердце барахлит. Скручивается. Впрыскивает новую порцию яда в кровь.

Злости и ненависти. Густой, тёмной. Никого так не ненавидел в своей жизни, как её.

И сейчас — повода нет. Мы разошлись. Свободные. В прошлом всё. А не отпускает.

Никогда, бляха, не отпускает.