Мой бывший темный

Удостоверившись, что рядом никого нет, я заперлась в кабинке.

Несколько минут просто смотрела на сотовый.

Ну и кому мне сейчас звонить? Адвокату, который когда-то занимался судом по моей квартире? Или…

Я ведь помнила номер Виктора, но из-за охватившей паники не могла набрать даже первые цифры. Сглотнула и полезла за визиткой.

«У меня просто нет выбора… мне приходится», — обманывала я сама себя.

Набрала номер. Всего два длинных гудка, и раздался низкий мужской голос:

— Не думал, что ты позвонишь так скоро, — без приветствий ответил он. — С ребенком все в порядке?

С трудом подавила в себе желание бросить трубку, мне было физически больно слышать его голос. В груди защемило, горло сдавило болезненным спазмом.

Если я реагирую на него так, когда он далеко, даже зная, что он собой представляет, то как мне заставить себя отказаться от чувств, когда он будет рядом?

— Меня заставляют подписать документ на работе. Я не знаю, чем это может мне грозить.

Думать о том, что мои неприятности могут быть выгодны самому Виктору, не хотелось. Если на мне будет висеть огромный долг — отнять ребенка после родов будет куда проще. Но к кому еще обратиться?

— Говорить можешь? — его тон моментально стал серьезным. — Описать ситуацию?

Дверь туалета хлопнула — кто-то вошел внутрь, проходя к соседней кабинке.

— Нет.

— Понятно. Ничего не подписывай. Тяни время. Где ты работаешь, я знаю. Навел вчера справки. Буду через пятнадцать минут.

Приехал он действительно быстро. И даже как-то умудрился попасть внутрь, хотя вход был только по пропускам.

Я успела вернуться в кабинет к директору, упрашивала его дать время, все-таки попробовать разыскать эти чертовы коробочки.

Меня начали снова пугать меня полицией и последствиями, когда в дверь постучали.

— Кто там еще?! — рявкнул директор, поднимаясь со своего стула и нависая надо мной через стол. — Романова, не видишь, там уже люди ждут? Подпиши и уматывай. Последний раз прошу по-хорошему.

— Запугиваешь подчиненных? — раздался за спиной знакомый голос. — Я тоже люблю запугивать.

— Ты кто вообще?! Ирина, ты кого впустила?! — крикнул Василий Семенович своей секретарше, круглыми глазами смотря на вошедшего.

— Ирина спит, и учитывая зарплаты, которые ты тут у себя платишь, может ли ее кто-нибудь упрекнуть за сон на рабочем месте?

— Это режимное предприятие. За незаконное проникновение сюда положен арест, — начальник посерел лицом и пробормотал сквозь зубы какое-то ругательство.

Виктор неторопливо прошел вглубь комнаты и встал за моей спиной, положив руки на плечи.

— А пахнет как на псарне… — сквозь зубы прошипел бывший, так что слышала только я. — Ненавижу любителей собак.

Я боязливо принюхалась. Вроде бы ничем не пахло.

Одно его присутствие давило, даже дышать стало труднее. И, тем не менее, я почувствовала себя защищенной. Если кто-то и мог мне навредить здесь, то только он сам.

— Что вы там бормочите?

Правильно ли я сделала, позвонив ему?

— Говорю, как невежливо с моей стороны, — тон не предвещал ничего хорошего. — Я не представился. Виктор Альбертович Алмазов.

На лбу директора выступили капельки пота.

— Алмазов? — сглотнув, повторил он. — Эээ… А я Петров Василий Семенович.

Он звучал жалобно.

— Приятно познакомиться, Василий Семенович, — тоном Виктор напоминал кота, который задумал поиграть с мышью.

— А чем я обязан? Представитель фармкомпании на промышленном предприятии… — он виновато развел руками и нервно улыбнулся. — Это так неожиданно. Если бы я заранее знал о визите… может быть, желаете экскурсию?

На последнем слове голос сорвался на высокие ноты, дав петуха.

— Не желаю, — он снова сжал мои плечи, слегка разминая и массируя.

Сердце забилось чаще от его прикосновений. Когда-то давно он делал точно так же. Я словно перенеслась на полгода назад, когда еще не знала о существовании скрытой стороны его жизни.

Чуть подалась навстречу этим чутким рукам…

Интересно, а он еще ко мне хоть что-нибудь чувствует?

И тут же обругала себя. Что за глупость! Нет у него никаких чувств. Нет и быть не может. Какие чувства у убийцы? А если бы и были, это ничего не поменяло бы.

Все это блажь, наваждение, память тела.

— Я правда понятия не имею, куда пропали эти чертовы коробочки… — прошептала я. Больше себе, чем тем, кто был вокруг. Словно бы напоминая самой себе, зачем и почему я сейчас здесь. Уж явно не для того, чтобы таять всего от малейшего прикосновения этих сильных рук. — Я не могла ничего перепутать. На них ведь маркировка наклеена.

— О каких коробочках она говорит? — спросил Виктор.

— Пропали со склада, за который она отвечает. Новое поступление. Объяснительную мне писала, — Василий Семенович кивнул туда, где лежали документы.

Виктор бегло прочитал, а затем провал бумаги.

— Все возможные претензии можете адресовать мне, — как по волшебству в его руках появилась визитка, и он положил её на стол. — Думаю, будет лучше, если ваша сотрудница подождет за дверью, а мы…

Директор вытащил из кармана платок и вытер им лоб.

— Наша сотрудница? Ничего она не наша… Я ее вообще увольнять собирался.

— Как увольнять? — пришла в ужас я. — Я беременна, меня нельзя увольнять.