Мои (чужие) дети (СИ)

– Поэтому, женщины, сначала ужин, а потом кроватки! – Усмехаюсь и задерживаю взгляд на девушке. Не могу не оценить внешний вид своей гостьи. На ней надеты джинсовые шорты и голубая приталенная рубашка. Одежда не пошлая и не вычурная, но ей так идет этот образ! Я сразу представил ее на капоте джипа, мокрой, в пене. Такие фото я встречал в мужских журналах. Даже облизнуться захотелось. Я с трудом заставил себя не пялиться на нее, чтобы не смущать.

– Давид, – окликает меня помощница. – Мой руки, все готово!

– Иду! – отвечаю я и, глядя в глаза Диане, спрашиваю: – Поужинаешь со мной?

– Спасибо, – мнется она. – Меня Марьяна Павловна уже кормила.

– Тогда просто посидишь рядом. За компанию. А Марьяна Павловна за детьми присмотрит.

– Не знаю, – дергает плечами девушка.

– Павловна, присмотришь за мелкими, пока мы есть будем? – обращаюсь к женщине, а сам продолжаю смотреть на Диану.

– Конечно! – бодро отвечает женщина. – Две секунды. Только руки вытру и приду к ним.

Усаживаю Диану с собой за стол и заставляю ее взять хотя бы кусок пирога.

– Зря ты все это накупил, – говорит она, украдкой глядя на меня. – Мы ведь все равно здесь не надолго. И коляска эта… У меня дома есть для малышей коляска. Я на этой ценник видела. Может, сдать ее обратно?

Беру стакан и делаю глоток воды.

– Пусть остается. Одна будет дома, вторая здесь. Не надо будет возиться с ней туда-сюда.

Девушка опускает глаза, затем поднимает и смотрит на меня в упор:

– Давид, у меня в планах не было регулярно гостить у тебя. Спасибо, конечно, за твою доброту, помощь. И вообще… Я правда тебе очень благодарна. Но двое грудничков и задерганная мама – сомнительное счастье для холостяка.

– Все нормально. Я не ощущаю никакого дискомфорта, – уверяю ее.

– Так мне дискомфортно! – срывается ее голос.

Откладываю в сторону приборы.

– Аргументируй.

– Ты столько всего сделал со дня нашего знакомства, за такой короткий период времени, что во мне появляется чувство, – понижает голос, – будто я злоупотребляю твоей добротой.

Внутри поднимается раздражение. Скажи я ей сейчас правду, то через секунду от нее и след простынет. Отодвигаю от себя тарелку и поднимаюсь на ноги.

– Ой, я так не люблю это – удобно, неудобно. Главное – это комфорт твоих детей. Это первое, о чем ты должна думать.

– Какие истинные мотивы твоих поступков? – спрашивает Диана, тоже подскочив со стула, и подходит ко мне, когда я открываю посудомоечную машину, чтобы загрузить в нее тарелки.

– Дина… – От ее ковыряний я начинаю злиться. – Что ты хочешь от меня услышать? – тихо рычу я.

– Правду. – Складывает руки на груди.

– Если правду, то… – Сглатываю. – Я просто знаю, что поступаю правильно. И все.

Изумление проскальзывает в ее глазах.

– А еще я хочу сказать, что ты очень красивая девушка. И это тоже правда.

Ее щеки вспыхивают и становятся пунцовыми. Она выдыхает через рот. Ее темные омуты широко распахиваются. Боюсь представить, что сейчас происходит в ее голове.

– Приставать к тебе или совращать каким-то другим способом я даже и не думал, – заранее отвечаю на ее возможное предположение.

– В понедельник мы вернемся домой, – твердо произносит она.

– Если в доме появится тепло, – спокойно добавляю я.

Диана глубоко дышит. Она не выглядит испуганной и явно хочет мне что-то возразить. Поспорить. Благо Павловна вовремя подает голос:

– Ну что вы там, молодежь? Поужинали?

– Да. Спасибо! Было вкусно, – отвечаю я и продолжаю смотреть на Диану.

– Тогда отпускай сюда нашу мамочку, а то пупсики начинают капризничать.

Услышав это, Диана молча шмыгнула в гостиную.

Остаток вечера прошел в относительно тихой и спокойной обстановке. Я перенес комплект кроваток в комнату Дианы и собрал их там же. Домработница помогла прикрепить к ним мягкие бортики и застелить детскую постель. С Дианой мы больше не обсуждали острые темы. Она занималась детьми, разбила их вещи и покупки. Закончив свою мужскую роботу, я оставил их одних. Сегодня был тяжелый день, и всем нам необходимо отдохнуть.

Моя комната теперь на первом этаже. Я переехал в гостевую – так у Дианы с детьми будет больше места. Чтобы немного расслабиться, я принял душ, поиграл на планшете и даже почитал. Когда наконец-то пришло время ложиться спать, я выключил свет и даже скомкал под себя подушку. Но уже через пару минут понял, что уснуть этой ночью будет нереально. Поначалу сон попросту не шел. В голову лезли фразы из нашего с Дианой разговора. Потом я вспоминал, как узнал о своем отцовстве. Затем почему-то начал представлять Диану в разных пошлых интерпретациях. Я представлял, какая она нежная и трепетная в постели и какими вкусными должны быть ее поцелуи. Мне даже слышался ее голос и мое имя, срывающееся с ее губ во время оргазма. От этого накатывало возбуждение, а по коже пробегала мелкая дрожь. А потом, когда мои глаза начали потихоньку закрываться, началось бодрствование у детей. Они плакали то по очереди, то в унисон. Я слышал шаги по комнате. Диана пыталась их успокоить. Они затихали на короткое время, а потом снова начинали кричать.