Мои (чужие) дети (СИ)

– Что именно? То, что вы решили, будто имеете право распоряжаться моей жизнью? Или то, то что мать решила отнять детей?

– Она в последнее время будто зациклилась на своем мнении. Вбила себе в голову эту дрянь про опеку. Ты же знаешь, у нее по всему городу связи. А тут ее подружка из загса вдруг нарисовалась.

– Какая подружка?

– Ну эта, которая там специалистом сидит. Вот она мать и надоумила. Свела ее с этой, как ее… – Щелкает пальцами в воздухе.

– С кем?

– С Дианиной бывшей свекровью.

– Что?! – удивляюсь я.

– Склочная она баба, – хмурится отец. – Они что-то там обсудили и решили детей поделить.

– Жесть просто! Что значит «поделить»? Это что, игрушки? Вещи?

– Я говорил матери об этом. А она мне все свою линию гнула, мол, той женщине надо ребенка в квартиру приписать. А для этого ее сын должен с Дианой расписаться и ребенка усыновить.

– Почему не двоих сразу?

– Двоих прокормить тяжело. Боится, что он не потянет. Без работы пока сидит.

Я слушаю его и просто офигеваю от всего этого бреда. Маразм чистой воды!

– Сын, я отговаривал ее от этого. Честное слово! – Для пущей убедительности папа прикладывает руку к груди.

– Пап, – устало мотаю головой, – у меня просто слов нет. Какой же мерзостью вы здесь занимались, пока я был в отключке!

– Как ты себя чувствуешь? – спохватывается отец.

– Шикарно! Здоров как бык. – Поднимаюсь на ноги. – Дай мне ключи от моего дома и что-нибудь из моих старых вещей. Я переоденусь, а то целый день в больничной одежде по городу мотаюсь.

– Ты был в городе? – удивляется он.

– Да. Аня заболела. Я в больницу к ним ездил.

– О, господи! Что-нибудь серьезное?

– У младенцев все серьезное.

В этот момент слышу щелчок дверного замка – мать вернулась от подруги.

– Давид! – с порога ахает она. Ее голос становится тоньше: – Ты что учудил?

– Я учудил?

– Ты с больницы ушел? – Снимает с себя пальто и бросает его на кресло.

Еще немного, и мои зубы от злости начнут крошиться.

– Да. Специально шел пешком, чтобы сказать тебе, что не позволю никому из вас лезть к Дине и нашим детям!

– Уже напела птичка на ухо, – горько усмехается мать.

«Напела» мне Виталина, но это не важно.

– Запомни, мама, – продолжаю я, и мы встречаемся с ней взглядами, – у моих детей есть мать! И я никому не позволю ее трогать и трепать ей нервы.

– Эта женщина тебе никто!

– Это пока, – киваю я. – Сразу, как только Аня выздоровеет, я поеду вместе с Диной в загс и укажу себя в строке «отец». А еще мы подадим заявление и как можно скорее распишемся.

– А как же Катя?

– Ты вообще нормальная? Адекватная?

Чтобы посмотреть мне в глаза, ей приходится запрокинуть голову.

– Ты грубишь мне, родной матери, из-за какой-то… – Хочет обозвать Диану, но, мазнув по мне взглядом, сдерживается, – женщины?

– Грубость – это меньшее, на что я готов ради этой женщины.

Она переводит дух. Цепко хватает меня за локоть:

– Значит, матери у тебя больше нет!

– А у тебя из-за твоих больных фантазий больше нет двух прекрасных внуков! И если ты до сих пор не поняла, что я вырос, стал материально независимым и что у меня своя жизнь, то у тебя явно проблемы с головой. Полечись!

– Ты… – вскипает она.

– Ольга! – басом осаживает ее отец, который до этого момента молчал и не встревал в разговор. – Угомонись уже! Ведешь себя как малолетняя идиотка!

Дальше я уже их не слушаю. Забираю ключи от дома и надеваю свой старый пуховик. Вызываю такси и выхожу на улицу. Я в шоке от своей матери, но думаю сейчас абсолютно не о ней. Больше всего меня волнует состояние здоровья моего ребенка. А еще мне безумно хочется к Диане и детям.

Диана

В очередной раз моя жизнь перевернулась с ног на голову. Или наоборот. Не знаю. События так часто меняются, что я уже запуталась. Сразу, как только Давида выписали из больницы, мы с малышами переехали к нему. Хотя до этого я была уверена, что больше никогда не переступлю порог его дома. Но судьба распорядилась иначе. Анюта быстро выздоровела, и ее ОРЗ не дало никаких осложнений. При этом мы все равно решили пока ограничить общение с другими людьми, чтобы ничего нового не подцепить. Надо дать детям время окрепнуть. Дождемся лета, а там будем и по гостям ходить. С матерью Давид на данный момент не общается. Только с отцом. Пройдет время, и она, возможно, примет тот факт, что ее сын взрослый мужчина и волен жить так, как ему хочется.

А еще Давид сделал разнос опекунской комиссии. Поговаривают, что он привел с собой главу местной районной администрации. Тех женщин, которые приходили ко мне, со скандалом уволили. В тот же день мы с Давидом пошли в загс, и он оформил детей на себя.

Аня и Даня не дают нам долго парить в облаках. С каждым днем они требуют все больше внимания к себе. К слову, Даня уже начал переворачиваться, а Анюта только пробует. Мои котяки хорошо кушают и растут очень быстро.

Слышу за дверью шаги. Давид тихонько скребется в дверь, затем заглядывает.

– Еще спят? – тихонько шепчет он.

Молча киваю.

– Идем тогда поедим, – предлагает он. – Там Павловна такой обед сварганила. Пахнет на весь дом.

Мой живот издает голодное урчание.