Мой чужой король

«Ка-аарр» вдруг раздалось над нами, и мы все вздрогнули и задрали головы. Ворон… летел низко и будто нацеливался клювом на наши макушки, высматривая себе жертву.

Выслеживал?

Тряхнула головой — глупости какие лезут — и снова открыла рот, чтобы спросить, хватит ли у тех, кто укрылся за стенами, продовольствия, но тут произошло странное. С нескольких зубцов крепости вдруг кинулись веревки, а по ним ловко спустились легкие фигурки, и, чуть только спрыгнув на землю, бросились вперед, прикрываясь щитами и выставив длинные копья с обоюдоострыми наконечниками.

Им наперерез тут же отправились люди северного короля. Завязался бой.

— Глупо, — крякнул ярл.

— А что они делают? — я взгляда оторвать не могла от смертельной возни.

— Лучше бы ничего не делали, чем так глупо тратить немногочисленных воинов. Они пытаются нанести урон противнику — вон как яростно дерутся — да только слишком уж велика разница, похоже больше на отчаяние…

— Но… — что-то меня смущало в этой картине и я, наконец, поняла, что. — А как выжившие в крепость вернутся? Веревки-то мигом убрали, а ворота, понятно, не откроют…

— Их никто и не планировал запускать назад, — Даг сжал на мгновение мою руку и отпустил, — И они не собирались возвращаться.

— То есть…

— Они должны увести за собой как можно больше врагов.

Сглотнула.

А потом заставила себя досмотреть эту страшную бойню до конца — хоть что-то я могла сделать для этих храбрецов.

И прошептать молитву, чтобы боги забрали их к себе пировать.

— Что ж, давайте назад, — проворчал Торрад, и мы начали медленный спуск.

Меня слегка пошатывало, когда я оказалась на дне каменоломни. И не только из-за увиденного — несколько дней и ночей, которые мы провели на Белой реке, запомнились мне непрестанной качкой, бездельем и тошнотой. Я даже весла попросила, чтобы только отвлечься от своего состояния, но никто не позволил. Так что пришлось весь путь лежать под навесом и предаваться не самым приятным размышлением, борясь с постоянным желанием перегнуться за борт драккара.

Я еще не отошла от этого перехода, а уже полезла вверх. Но мы спешили. И дальше торопились — теперь уже в деревеньку, которая находилась в половине дня ходу, а может чуть больше. Место, в которое должны обязательно заглядывать воины короля Севера в поисках всяческой снеди.

Спешить-то спешили, но прежде мне надо было сделать важное дело, для чего я выбрала по пути поблекшую рощу.

— А вам…красиво, — чуть смущенно сообщил мне Даг, когда я, дрожа, появилась из-за деревьев. Чтобы прокрасить волосы особым составом, пришлось раздеваться, а потом облачаться в купленный заранее наряд. — Наденьте пока.

Он набросил мне на плечи самую теплую шкуру, а волосы заботливо прикрыл тряпицей.

К деревне мы подходили, как и планировали, с той стороны, откуда часто появлялись торговцы. Несколько «рабов» из наемников тащили поклажу и сбруи на продажу, «рабыня» же шла сама, покрыв голову и не глядя по сторонам.

Хозяйка самого крупного дома не отказалась от таких постояльцев, уж тем более мы платили серебром.

В деревушке все выглядело мирно. На самом деле, какие бы ни бушевали войны и сколько бы ни творилось непотребств, простых людей, способных обеспечить любое воинство едой, питьем и теплыми домами, старались не трогать. Сжигать деревянные поселения, а вместе с ними и скот, и зерно, насиловать скотниц и крестьянок, которые смогут потом позаботиться о твоем пропитании могли только гнусы. И пусть именно так и говорили о короле-вороне, этих он не тронул.

Верный своей роли, ярл Торрад «приткнул» меня в углу комнаты, приказав усесться на грязные тряпки. Я там и села, вытянув ноги и закрыв глаза. Было уже совсем поздно и черным-черно на улице, но, несмотря на усталость, сразу заснуть не удалось. В голову полезли воспоминания об одном из последних разговоров с Нья.

Она совсем сдала к тому времени и большую часть дня проводила в своей комнатке, так что мы мало виделись. Но каждый вечер я приходила к ней, садилась на лежанку, и пока Нья расчесывала мои длинные волосы и заплетала косу, рассказывала, что видела сегодня и о чем думала.

Мне было десять наверное, когда я поделилась восторгами по поводу брачного обряда и тут же — печалью, что совсем не уверена, что у меня в жизни все будет так же искренне.

— Отец не единожды говорил, что выберет мне и сестрам мужей сам, да так, чтобы мы принесли пользу, а не только приплод. А вдруг он выдаст меня старому Грюну? У него кривые зубы и пальцы, он когда смотрит на меня — ужас охватывает. Или вообще отправит в дальние земли, и мне нельзя будет ни вернуться, ни пожаловаться на дурное обращение? Видела бы ты сегодня жениха с невестой…они с такой любовью и радостью друг на друга смотрели.

Нья посмеялась тихонько. А потом шепнула: