Мой Дагестан

Однажды мы разговаривали о наших языках в присутствии Абуталиба, и мой собеседник показывал, подражая, разницу в произношении. Абуталиб сначала слушал, а потом прервал и сказал:

— Садись, помолчи. Много ты нам тут всего набарабанил, а теперь я скажу. Недостатки одного человека не надо валить на весь народ. Лес не бывает из одного дерева. И даже из трех деревьев. Даже и сто деревьев — это еще не лес. Вопрос о наших языках — сложный вопрос. Это узел из трех узлов, что получается, когда завяжут мокрую веревку. Одно время считали, что самое простое решение вопроса — сделать вид, что такого вопроса нет. Не говорить о нем, нс трогать его — вот и решение! Но он есть. В былые времена ничто другое не заставляло людей так часто схватываться за сабли, как национальная рознь.

Я вспоминаю одну пресс-конференцию, которая проходила в Махачкале. Тридцать восемь корреспондентов, аккредитованных в Москве и представляющих двадцать девять разных государств, приехали в Дагестан. Сначала они ездили по аулам, разговаривали с нашими горцами и горянками, а потом и собрались на пресс-конференцию. Защелкали фотоаппараты, затрещали кинокамеры. Корреспонденты заточили свои карандаши, придвинули чистую бумагу.

Расселись мы все за большим столом, и старшим среди нас оказался Абуталиб. Ему и поручили открывать пресс-конференцию. Абуталиб начал:

— Дамы и господа, товарищи!.. (Это мы научили его, что такими словами нужно открывать конференцию. Ну, а дальше он уже говорил сам.) Давайте познакомимся. Вот наш дом. Вот мы сами. Вот наши известные поэты. — Абуталиб указал на портреты, висевшие на стене. С портретов смотрели на гостей: Батырай, Казак, Махмуд, Сулейман, Гамзат, Эффенди…

О каждом из этих поэтов Абуталиб сказал несколько слов: кто к какой народности принадлежит, кто на каком языке писал, чем жил, какой славы достиг. Когда дошла очередь до портрета самого Абуталиба, он, нисколько не смутившись, объяснил:

— А это я сам. Только не думайте, что я пришел за этот стол со стены. Это я на стену попал отсюда, из-за стола.

После этого Абуталиб представил гостям поэтов, сидящих за столом, и добавил:

— Может быть, для некоторых из них найдется место на этой стене. Познакомьтесь: Ахмедхан Абу-Бакар, златокузнец из Кубачи, народный писатель Дагестана.

Фазу и Муса. Жена и муж. В одной семье два писателя, два романиста, два поэта, два драматурга. Иногда пишут вместе, иногда отдельно.

Муталиб Митаров — зять аварского народа, табасаранский поэт.

Шах-Эмир Мурадов — «Голубь мира». Лезгинский поэт. Всегда пишет о голубях.

Жамидин — наш сатирик, наш Марк Твен. Одновременно и наш Литфонд.

Анвар — народный поэт Дагестана, главный редактор пяти литературных альманахов.

Трунов — русский писатель, живущий в Дагестане.

Хизгил Авшалумов — татский писатель, пишущий на родном языке и на русском.

Представляя дальше гостям дагестанских писателей, Абуталиб заставил подняться Бадави, Сулеймана, Сашу Грача, Ибрагима, Алирзу, Меджида, Ашуга Рутульского. Он познакомил гостей с редакторами литературных альманахов, а потом сказал:

— Законами гостеприимства нам запрещено спрашивать имена гостей…

Но тут все гости встали по очереди и представились: кто из какой страны, кто из какой газеты.

После этого начались вопросы и ответы, как и полагается на пресс-конференции.

ВОПРОС: У вас столько языков, столько народностей, настоящее вавилонское столпотворение. Как же вы понимаете друг друга?

АБУТАЛИБ ОТВЕЧАЕТ: Те языки, на которых мы говорим, — разные, те языки, которые во рту, — одинаковые. (Положив руку на сердце.) Оно хорошо понимает. (Дергая себя за уши.) А они — плохо.

ВОПРОС: Я корреспондент болгарской газеты. Скажите, существует ли такая же степень родства между разными дагестанскими языками, как, например, между болгарским и русским?

АБУТАЛИБ ОТВЕЧАЕТ: Болгарский и русский языки — родные братья. А наши языки даже не четвероюродные. Совсем нет одинаковых слов. Среди писателей наших бывает некоторая групповщина, но в языках никакой групповщины нет. Каждый сам по себе.

ВОПРОС: Каким другим языкам родственны ваши языки, к каким языковым группам относятся?

АБУТАЛИБ ОТВЕЧАЕТ: Таты говорят, что понимают таджикский язык и могут читать Хафиза. Но я их спрашиваю: если вы понимаете язык Саади и Хайяма, почему же не пишете, как они?

Раньше во время сватовства говорили, расхваливая жениха: «Он знает кумыкский язык», — и это значило, что жених очень знающий человек, с таким не пропадешь.

В самом деле, понимая по-кумыкски, поймешь турецкий, азербайджанский, татарский, балкарский, казахский, узбекский, киргизский, башкирский и многие другие родственные между собой языки. Можно без переводов читать Хикмета, Кайсына Кулиева, Мустая Карима… Но мой язык! За исключением нас самих, лакцев, его понимают разве лишь ученые, которые посвятили ему многие годы ради докторской диссертации.

Один известный лакец обошел весь мир, попал в Эфиопию, сделался там министром. Он утверждал, что не встретил на своем пути ни одного языка, похожего на наш, лакский.

ОМАР-ГАДЖИ: И наш аварский не похож ни на один язык.