Мой далекий берег [СИ]

Глашатай икнул, запнулся и повлекся, спотыкаясь, возглашать то же самое на следующем углу. Кое-кто из обывателей поспешно захлопнул ставни, чтобы продолжить сладкий утренний сон, кое-кто, прослушав вполуха, отдался повседневным заботам. Завились над дымовыми трубами первые тонкие дымки. Пастухи, дудя, как обычно, собирали стада, скрипели калитки и ворота хлевов, брели по задворкам коричневые козы и буренки, столь же унылые, как и глашатай. Но кое-кто про дела забыл. Принародной казни, тем паче, казни невинных девушек, в Кроме не случалось никогда, разве в Ночь разбитой луны (не будь помянута). Но тогда охотились и топили в болоте и Закромном пруду взаправдашних ведьм… а вот так, по одному подозрению… Крома гудела.

— Вот и погуляли, — сказала, на бегу завязывая поясок, Сольвега. Имея ввиду вчерашнюю радость по поводу возвращения Тумаша. Ничего пограничнику не сделалось, даже испугаться не успел. И не понял, почему не показался паутинник. Были у домочадцев Ястреба соображения на этот счет, но особо их не высказывали и Сёрен не задевали: и так вчера выплакала со страху все глаза. Мучили их смутные предчувствия, что не зря девушек задержали и в ратушу отвезли. Юрий с Андреем, придя за Тумашем к ратуше, пробовали разузнать хоть что-либо, но стражники, обычно словоохотливые, только хмуро молчали. Вот оно и случилось.

Ястреб шикнул на ведьму.

— О каких развалинах речь? — зевнул спросонья Андрей, пятерней продирая темно-каштановые пряди.

— О доме Луны на Ущербе, — объяснил Юрий. — Там раньше ивовая рощица была заветная и озеро, ведьмы там купались в праздники. А теперь ивы срубили и на месте озера болото.

— Гады.

Ястреб присел на лестнице и глубоко задумался. Остальные ждали.

— Вот что, хлопчики. Придется нам показать все, чему научились. Иначе не выходит. Ты, Сольвега, не суетись. И не пойдешь с нами: высосут пыльные — только начни сплетения против них творить. Сторожки тобой в дому надежно ставлены. Так что, пока тихо, вещи собирай. Разбудишь государыню с Сёрен и уходите через картину-ключ. Сашку еще вам оставлю на случай чего. Справитесь. Мельницу в Укромном лесу знаешь?

— Дурак, — сказала Сольвега. — Ох, дурак. Не понял, что вас заманивают? На благородство берут? Ловушка там и засада, хлебом меня не корми. Или выманивают — чтобы нас голыми руками взять.

— Возьмешь тебя, как же, — потер локоть Савва.

— Ясен пень, — повел Ястреб широкими плечами. — Но и с краю не останемся. Иначе какие мы пограничники? Диспозиция простая. Выходим к болоту и освобождаем девушек. Думаю, родители помогут. Так знаешь, где мельница? К ней мы после всего и поскачем.

Сольвега, надувшись, кивнула:

— Вот не поучилась там Искусству, хоть была мечта. Не любую брали.

— У магистрата стражи немного, — повернулся Ястреб к мужчинам. — Берег лет полтыщи не воевал. Больше сотни ратуша не выставит. Разве Пыльные. Ну, после смерти хозяина они в разброде.

— Если меня утешаешь, то не надо, — отрезала Сольвега.

Ястреб ухмыльнулся:

— Ну и ладно. Андрей, оденься скромнее: толпу сговаривать пойдешь, чтобы помогли. Сам по себе пойдешь и из Кромы потом выбирайся сам. На опушке тебя встретим.

— А почему я?

— А «наш Маугли любого достанет».

Андрей вылупился на него и неуверенно хмыкнул.

— Сейчас вооружаемся, — продолжал Ястреб сухо и четко. — Коней седлать всех. На рысях гоним по задам ратуши и вдоль северной стены. Там калитку берем, открываем. Савва с Тумашем стерегут. Как хотите, но чтоб отперта была, когда с девушками проезжать станем. Юрка, мы с тобой — на оцепление. Андрей, подгадай, чтоб толпа не позже нас в драку кинулась. Ну, Берегиня с нами. Пошли.

— А засады не будет по дороге? — хмуро спросил Тумаш.

— Сомневаюсь. Могли лучников посадить на крышу, только откуда им знать, где проедем. Дорог много.

— Сашка дрыхнет…

— Потом подыму, — вздохнула Сольвега. — А то за вами кинется.

Маленький отряд разбежался по делам.

… На углу Ястреб придержал чубарого, сощурясь, кинул взгляд через плечо: Савва и Тумаш, как и было оговорено, поотстали. Юрий, внук, держался рядом. Погромче коня сопел за левым плечом. Ястреб поднял глаза к небу. Несмотря на раннее утро, казалось, что наступает ночь. Ветер, подвывая, бросал в лицо колючие песчинки. Цепляя крыши, бежали рваные клочковатые облака. Точно такие же, как тогда, когда ведьмы осеклись, пробуя заглянуть за Черту… и ему казалось, что Берегиня умрет у него на руках… А на гребне городской стены никого и нет.

Ястреб покрутил головой, отогнав нехорошие мысли. Негоже умирать, когда жизнь у них на семерых одна.