Мой дед Лев Троцкий и его семья

Ехали мы с большой осторожностью, т. к. толчки автомобиля больному причиняли страдания. По этой причине расчет Молинье приехать если не вечером, то ночью на место – не мог осуществиться. Необходимость провести ночь в отеле очень осложняла наше путешествие, но пришлось к этому прибегнуть, чтоб не утомлять очень больного. К сожалению, не помню ни названия отеля, ни места его нахождения. Утром 25 июля мы покинули отель и продолжали путь. Л. Т. чувствовал себя неустойчиво. Всех нас очень беспокоило его нездоровье. Хотелось как можно скорее приехать на место, чтоб дать ему возможность предаться полному отдыху. Прибыли мы с опозданием. Нас встречали Вера Ланис (жена Молинье) и Сегаль. Пообедав, мы расположились отдохнуть. Я устроила ЛД в наиболее удобной и наименее жаркой комнате и вышла сама в другую комнату – посмотреть пейзаж из окна. Меня поразили клубы дыма. Пожар? Горели сухая трава, изгородь, деревья (хвойные). Жара. Дом полон дыма. Мы, задыхаясь, вытаскивали раскрытые чемоданы. Сын, с трудом поднимая бидоны с бензином, стоящие у крыльца, нес их к берегу океана. Какие-то незнакомые люди вошли в дом, помогали выносить вещи из дому и из сада, где под ногами горела трава. Это были соседи, которые жили напротив нашей виллы. Какой-то господин из той же виллы напротив вошел в сад с предложением вывезти автомобиль, стоявший у дома, – на улицу. Мы с благодарностью приняли его предложение, избегая при посторонних говорить по-русски. Выдавали себя за американцев. Вера Ланис выдавала себя за нашу прислугу. Автомобиль выехал на дорогу. Мы с мужем устроились в нем, ожидая окончания происшествия. Горела беседка у самого дома, которую мы еще не успели заметить. Прибыла вызванная по телефону пожарная команда. Р. Молинье и все другие, кроме сына, были в Ройане. Возвращаясь оттуда, они нашли нас в автомобиле на дороге. В тот же день посетила дом племянница владельца его. На другой день в местной газете помещено было сообщение о происшедшем пожаре. Мы не были названы в газете. Неожиданное приключение не способствовало ни выздоровлению, ни отдыху. Муж чувствовал себя плохо. Как всегда за последний период, всякое эпизодическое заболевание, вроде люмбаго и др., отражалось на его хронической болезни. На этот раз это сказалось в очень острой форме и затянулось до ноября месяца. Бессонница, головные боли, повышенная температура, потение и общая слабость, доходящая до физической прострации. Он не мог собраться с силами, чтоб осмотреть сад, подойти к берегу океана, и откладывал это «предприятие» со дня на день. Проводил дни в комнате на кушетке или в саду на шезлонге, принимая с трудом приезжавших друзей.

В начале сентября к нам приехал из-за границы наш друг – доктор X., который устроился в Ройане и ежедневно посещал ЛД.

Тщательно наблюдая его болезнь, он делал впрыскивания, производил анализы крови и пр. К концу сентября наступило некоторое улучшение, и доктор посоветовал прекратить приемы, переменить обстановку, уехать в горы. Мы последовали его совету. В начале октября уехали в Пиренеи: в Баньер. Поправка больного шла сначала замедленным темпом, а потом все быстрее и быстрее. Спустя три недели он заявил, что чувствует себя хорошо и хочет вернуться к работе. Мы покинули 30-го Баньер, 1-го ноября утром приехали поездом в Орлеан, а оттуда на автомобиле в Барбизон. Только в середине декабря 1933 г., впервые по прибытии во Францию, моему мужу удалось побывать с друзьями в Париже, где он провел день. Это было большим событием в нашей затворнической жизни, радовавшим нас и в то же время вызывавшим опасения всякого рода. Я помню, как расспрашивала его о переменах, какие он нашел там с тех пор, как мы покинули Париж в 1916 году. Правда, муж был еще проездом в Париже, по дороге в Данию, в ноябре 1932 года. Но тогда мы только пересекли город с одного вокзала на другой…

Наталия Седова-Троцкая

Койоакан, Д.Ф., 1 марта 1937 г.

Из книги Л.Д. Троцкого «Дневники и письма»

Лев Седов. Переезд во Францию

24-го утром «Болгария» должна была прийти в Марсель.