17/IV31 г.
Дорогие мои!
Я был удивлен вашей телеграммой, т. к. посылал несколько писем. Сам я после зимнего письма от 13/II ничего не получал до самого последнего времени, только за последние дни получил две открытки от мамы, и Леля получила Зинину открытку.
У нас был здесь трагический инцидент с Люликом, который, слава Богу, окончился благополучно. Он вздумал кататься с лестницы на перилах и свалился, пролетев, кажется, целый этаж, хотя этого установить нельзя. Он был в шубе и теплой мягкой шапке, и это его, очевидно, спасло. Няня, которая искала его в это время на дворе, нашла его лежащим на лестнице в бессознательном состоянии. В таком положении он пробыл несколько часов. Вызвали карету скорой помощи, отвезли его в больницу, там ему впрыснули камфору и поставили диагноз – сотрясение мозга. Состояние у нас всех было кошмарное, т. к. в больницу никого не пустили, не разрешили даже отдельной сестры. В 12 ч. ночи привезли к нему профессора, его тоже не пустили, а когда привезли его в больницу, то прежде чем осматривать, нужно было заполнить анкету, состоящую из длинного ряда самых разнообразных вопросов.
На четвертый или на пятый день он вернулся домой. Сейчас он обещает снова покататься на перилах, как к тому только представится удобная минута. Случись эта история до отъезда Зины, Аня безусловно отпустила бы его к вам. А это было бы очень хорошо. Потому что его теперь совсем забалуют. А жалко, он очень смышленый мальчишка.
Я, как вам уже писал, работаю на новом месте. Дело это – газогенераторы – очень интересное и имеет большие перспективы. Правда, приходится заниматься и дома, т. к. дело для меня новое.
Много времени отнимает дорога, час в один конец!
Леля недели через три уходит в отпуск. По всей вероятности, ей удастся устроиться в санатории или доме отдыха.
Шлю Зинуше извинения, что до сих пор не послал ей письма. Признаю всю низость этого поступка. Оправдание напишу в письме к ней, которое все-таки надеюсь написать.
Крепко всех вас целую. Привет от Лели.
P.S. Пришлите ваш новый адрес [93] , в маминой открытке его никак нельзя разобрать.