Мой дедушка - памятник

Казалось бы, начался жестокий колониальный режим, но… годы прошли, и мрачные аркебузники растворились среди местного населения, флаг изжевали любопытные горные козлы, а грозный губернатор превратился в обыкновенного бандюгу с большой дороги. Всякий раз, как у него кончался нюхательный табак, он снаряжал галеон для разбоя и надолго покидал свои владения.

Архипелаг стал настоящим прибежищем «джентльменов удачи» всех наций, вольной хулиганской республикой. Здесь бросали якоря пираты, флибустьеры, буканиры, корсары и каперы всех мастей. Все цивилизованные страны проклинали дьявольское разбойничье гнездо, не догадываясь, впрочем, об одном весьма важном и странном обстоятельстве.

Дело в том, что блаженный архипелаг не плодил пиратов, а как раз наоборот — сокращал их число. Множество отъявленных мерзавцев под влиянием красоты и свободы забывали о своем преступном прошлом и растворялись среди местного населения. Примером этому может служить случай со знаменитым корсаром Бархатным Чарли, прозванным так за то, что он никогда не снимал камзола из черного бархата.

Однажды, в XVIII веке, перед ужином часовые на башнях были разбужены диким голосом Бархатного Чарли.

Бригантина негодяя под идиллическим именем «Уайт Свон» («Белый лебедь») барражировала вдоль крепостных стен. Капитан, расставив ноги в драных ботфортах, стоял на юте и орал в рупор своим нехорошим диким голосом:

— Отдавайте красавицу Марго!

Вдоль правого борта с дымящимися фитилями в руках стояли его канониры, и все, как замечено было с башен, в плохом настроении.

— Какую еще вам красавицу Марго? — крикнул долговязый Маркус Джереми Йон, представитель одной из старейших семей архипелага.

— Сами знаете какую! — заорал Бархатный Чарли. — Отдавайте немедленно! Открываю огонь всем правым бортом!

Впоследствии выяснилось, что его любезная красавица Марго, сбежавшая с «Белого лебедя» на Ямайке, нашла себе пристанище на островах Кьюри, где и одичала вместе со своим возлюбленным Хью-летом Бандерогой. Бандерога же перед бегством сумел ввести в заблуждение Бархатного Чарли, чем навлек на черепичные крыши Оук-порта град каленых ядер.

Битва продолжалась около трех часов. Островитяне, кое-чему научившиеся за истекшие столетия, смогли дать наглецам достойный отпор. Когда Бархатный Чарли очнулся в развороченном им до неузнаваемости трактире «Синька», к нему подвели юную Юкко-Паулину Йон, племянницу Маркуса Джереми.

— Не та ли это, кого вы искали, храбрый моряк?

— Собственно говоря, ничего общего, — прорычал Бархатный Чарли, потирая ушибленную рукояткой пистолета голову. — Да, собственно говоря, это и не имеет никакого значения…

Вот вам пример. Негодяи Бархатного Чарли, которые могли бы причинить столько горя жителям Цейлона, Бенгалии, Австралии и Чили (а именно такие были у негодяев планы), превратились на нашем архипелаге в мирных скобарей, виноградарей, рыбаков или просто в бездельников, а страшилище южных морей «Белый лебедь» стал «прогуливать» в своих трюмах местное вино «Горный дубняк» для придания ему должного вкуса.

Больше того, сам Бархатный Чарли, для которого в Британском адмиралтействе давно была свита пеньковая веревка, стал почтенным гражданином Оук-порта, а впоследствии первым президентом Республики Большие Эмпиреи и Карбункл. Именно он, Чарли-Велюр, завез на архипелаг любимую игру лондонской голытьбы, известную теперь всему миру под названием «футбол», и именно эта игра принесла ему неслыханную популярность.

Так на солнечных пляжах и в тенистых лесах формировалась прелюбопытнейшая нация Больших Эмпиреев и ее невероятный язык, вобравший в себя лаконичность кассиопейского, певучесть малазийского, высокопарность португальского, мужественность английского, образность пиратского жаргона и разные замечательные качества многих других лексиконов. Любой мизантроп, попав на архипелаг, становился оптимистом и шутником и растворялся в добродушном, веселом, немного ленивом, но талантливом местном населении. И только лишь самые отъявленные негодяи и мрачные скопидомы не могли прижиться на красивых островах. Они пересекали пролив и высаживались на базальтовые скалы единственного неприветливого острова до всем архипелаге — острова Карбункл. Их влекла туда дурацкая лживая легенда, которая и дала имя этому острову.