Мой дедушка - застрелил Берию

"Поскольку наступление главных сил намечалось на 14 января, - пишет он в своих воспоминаниях, - значит разведку боем силами передовых батальонов нужно было провести 12-го. И вот, не посвящая командующего и штаб фронта в свои намерения, я распорядился - конечно, устно: к 12 января произвести смену войск на плацдарме, с тем чтобы дивизии первого эшелона заняли исходные районы для наступления; главным же силам быть готовыми в случае успешного продвижения передовых батальонов немедленно перейти в наступление.

Решение несколько рискованное, согласен. Ведь противник мог случайно обнаружить появление у нас на переднем крае новых дивизий. Однако этот риск не шел ни в какое сравнение с серьезной угрозой, которая могла возникнуть, если бы мы, проведя разведку боем, предоставили затем врагу двое суток для организации отпора нашему наступлению..."

Как видим, психологическая подоплека организации данной операции имеет абсолютно ту же логическую схему, что и акция в отношении Л. П. Берии. То есть: если возможные ответные действия противника таят в себе (пускай даже и теоретическую!) угрозу реальной гибели, то они должны быть исключены, даже если на это не имеется санкции сверху. Думаю, тут не одному мне понятно, что именно из этой логики исходил К. С. Москаленко, нажимая на курок своего пистолета в зале заседания ЦК КПСС 26 июня 1953 года. И это не было ни местью Берии за годы тотального страха, который не мог не переживать вместе со всеми советскими людьми и он, ни подвигом во имя народа. Он просто снимал этим "угрозу, которая могла возникнуть", если бы Берия оставался живым.

(О том, что дедушка был способен принять абсолютно самостоятельное, не только ни с кем не согласованное, но и противоречащее приказу свыше решение, говорят и другие эпизоды из его весьма неординарной биографии. Так, по воспоминаниям Д. И. Ортенберга, ещё накануне войны, зная о сосредоточении фашистских войск у нашей границы, он, выступая как-то на партийно-комсомольском собрании, без обиняков рубанул с трибуны несанкционированную правду: "Будет война! Надо ждать нападения немцев если не сегодня, то завтра-послезавтра". А потом ждал, что ему за это всыплют в лучшем случае по командной или партийной линии, а то и вовсе арестуют как провокатора и сеятеля панических настроений.

В другой раз, как пишет полковник Ф. Д. Давыдов, случилось так, что "во второй половине мая 1942 года противник силами 1-й танковой, 6-й и 17-й армий окружил и разгромил основную часть наших наступавших на Харьков войск Юго-Западного и Южного фронтов. Оказавшийся под угрозой окружения К. С. Москаленко, самостоятельно отвел свою 38-ю армию за реку Айдар, хотя это ему по тем временам и грозило тяжелой карой".

А то был ещё и такой случай.

В конце января 1943 года, 40-я армия, которой на тот момент командовал Москаленко, выдержав мощный контрудар врага, смогла удержаться на южном фасе Курской дуги. Отсюда после отражения июльского наступления она начала победоносное продвижение к Днепру. По замыслу фронтовой операции 40-я армия должна была действовать на второстепенном направлении фронта, прикрывая с севера главную ударную группировку. Но Кирилл Семенович, говорит Ф. Д. Давыдов, исходя из складывающейся ситуации, сумел сделать второстепенное направление основным, и командование фронта, видя эти успехи, вынуждено было усилить 40-ю армию вначале одним, а затем и вторым танковым корпусом, несколькими стрелковыми дивизиями и артиллерией...

И вообще, как пишут многие знавшие Москаленко по совместной службе, на фронте было хорошо известно всем о его личном бесстрашии и способности к немедленным активным действиям. Сам Сталин называл его за это "генаралом наступления".)

...В силу загруженности учебой (а также из-за обрушившейся на меня пестроты столичной жизни), во время пребывания в институте мое увлечение литературой отодвинулось на второй план. Я даже в институтской стенгазете не участвовал, хотя и сочинял время от времени потешавшие друзей припевки про однокурсников: "Железный Феликс есть у нас - такой же пидор, как и Стас, а Гена Чобанян - хитрее всех армян", - ну и в таком же духе про всю институтскую общагу (которая, кстати сказать, имела официальное название "Дом Горняка").