Мои дети – ангелы

Потом я как-то поняла – может, по разговорам медперсонала, – что все уже позади, операция сделана и теперь мне надо прийти в себя, чтобы увидеть своих деток. Очень хотелось пить. Это заставляло шевелиться и двигаться, а не проваливаться в сон. Кое-как я разлепила глаза и посмотрела на часы. Не помню, сколько они показывали, но я окончательно поняла, что операция уже сделана, и успокоилась.

Санитарка часто подходила ко мне, что-то говорила, поправляла белье, подносила воды. Чуть позже меня перевезли в палату, куда потом поступили еще три женщины.

Я лежала там и медленно приходила в себя. Время от времени приходила врач и говорила мне, что я должна сделать: повернуться на бок, сесть, встать… Про детей мне никто ничего не сообщал, а я и не спрашивала, думала: пока я не отошла от операции, какие мне дети? Вот оклемаюсь – сразу возьму их на руки и буду держать. И смотреть. И фотографировать. И плакать от счастья…

Я поговорила по телефону с мужем, с мамой, с другими родственниками. Все тело болело, шов ужасно ныл, я не могла нормально вставать и ходить, но все это было ерундой. Главное – я родила! Я родила! Я родила мужу двоих детей, мальчика и девочку! Я была так счастлива! На тумбочке стояла кружка с нашей с мужем фотографией. Я смотрела на нее, и меня накрывала волна счастья – нас было двое, а теперь стало четверо!.. Я написала своей подруге СМС, что роддом – это действительно самое прекрасное место в мире: здесь происходят такие трогательные и чудесные моменты в жизни женщины! Как это все здорово!

Странно было только то, что врачи ничего не говорили о моих двойняшках. Это немного коробило меня, но думать об этом долго я не могла.

Так прошел этот день. День рождения моих малышей. День, когда я стала мамой.

* * *

На следующее утро во время обхода оперировавшая меня врач, зайдя в палату, сразу же подошла к моей койке:

– На детей не надейся, они, скорее всего, умрут. А у нас с тобой все будет хорошо. Муж у тебя очень хороший, от такого только рожать и рожать. Родишь еще раз.

Меня словно ледяной водой облили, я подумала: что за бред?! Почему это мои дети умрут?! Они же специально меня на операцию отправили, чтобы выходить детей, а сейчас такое говорят! Как же так?!

После хирурга пришла врач-педиатр. Из нас четверых она поговорила только с одной мамой: рассказала, с каким весом родилась ее девочка, когда ее принесут на кормление, как за ней ухаживать и прочее. Со мной она не разговаривала, как будто меня вообще не было в палате. Я спросила ее, как мои двойняшки, но она лишь отмахнулась:

– У вас недоношенные дети, они в реанимации лежат. К вам другой врач придет, я такими детьми не занимаюсь, – и ушла.

Что-то горькое появилось внутри меня, такое колючее, досадное, нехорошее – это начали рушиться мои мечты, мои воздушные замки. До меня стало доходить, что дело неладно.

Пришла заведующая детским отделением и сказала мне:

– Ваши дети родились вчера в 10 утра, мальчик 950 грамм, девочка 800 грамм. Находятся сейчас в реанимации, состояние тяжелое. Легкие не раскрылись, сами не дышат, находятся на искусственной вентиляции легких. Глотать тоже не могут, мы поставили зонд в горло, туда вливается смесь. Как будет дальше, мы не знаем. Может, выкарабкаются, а может, нет. Будем смотреть динамику.