Мой дядя Адриано

Итак, подведем итоги: в десять часов вечера в субботу, в двенадцатом эпизоде самого спорного сезона «Фантастико» всех времен, Дарио Фо более тридцати минут декламировал отрывок из апокрифического Евангелия «Первое чудо младенца Иисуса». Образ сына Божьего – далеко не канонический, даже если он хорошо известен театральной публике. Затем с ним беседовал Челентано. И оба обменивались весьма неоднозначными шутками. Адриано: «Мы уже много лет знакомы, и каждый раз, когда ты говоришь о Боге и Иисусе, у меня возникает ощущение, что ты верующий». Фо ответил: «Нет, я атеист, но я человек добропорядочный. Если атеист не знает о порядочности – он просто бревно неотесанное, ну а верующий может обойтись и без порядочности. Однако ты уже много лет пытаешься отпустить мне грехи: обещаю, если тебе это удастся, я стану твоим апостолом». Челентано ответил: «После такого катастрофического выпуска «Фантастико» только ты сможешь стать его ведущим». Фо заключает: «Только если Андреотти будет писать тексты, тогда я буду уверен, что их никто не зацензурит». Мы спросили Фо, был ли это заранее подготовленный обмен шутками. «Нет, – ответил он, – но мне сказали, что Маффуччи, ответственный за ту передачу, побледнел. Сам я этого не видел». Итак, давайте подведем итоги: довольны ли вы возвращением на телевидение? «Это не то чтобы какая-то особая веха моей жизни. Я неплохо справился с трудностями, пусть даже иногда рискуя получить по морде. С театральной публикой у меня хорошие отношения, я не устал, ни физически, ни умственно, но меня все же утомил вечер в Театро делла Витториа. Я не испытывал никакого удовольствия, просто делал свою работу. Я уже столько раз читал это произведение».

Короче говоря, для Фо эта передача не стала ничем из ряда вон выходящим, но для RAI оказалась последней каплей.

1987 год, «Фантастико» становится делом юридическим и политическим

Но не для Адриано, который как ни в чем не бывало уже нашел новую цель. Не посоветовавшись ни с кем, дядя делает то, что никто и представить себе не мог: после фильма «Гринпис», в котором впервые без цензуры крупным планом показали жестокий и очень кровавый забой тюленей, Адриано осуждает их истребление и сразу после этого затрагивает самую деликатную тему – референдум об охоте, который должен состояться на следующий день. С мрачным лицом, скупо цедя слова, чтобы подчеркнуть царящую в студии тишину, придающую еще больший вес сказанному, он просит зрителей написать на бюллетенях одну фразу: «Охота против любви». Адриано произносит эту фразу, а затем пишет на доске. Мало кто тогда понял, что произошло, но менеджеры RAI сразу насторожились. Помню, в тот вечер я был в студии. В какой-то момент ко мне подошел Марио Маффуччи и сказал: «На этот раз твой дядя перегнул палку. Даже я понимаю, что просьба написать фразу «охота против любви» равносильна просьбе сознательно испортить бюллетень для голосования».