Мой дядя — чиновник

Затем каждый опять занялся своим делом: Виктор принялся чистить одежду, а граф жевать бисквит и потягивать шоколад. Внезапно он пристально уставился на край чашки, затем тряхнул головой и воскликнул:

— Виктор, не знаешь ли ты какой-нибудь богатой вдовы?

Виктор поскрёб затылок и ответил:

— Я? Как же, как же, сеньор, знаю. Да вы и сами с ней знакомы.

— Что-то не помню, — задумчиво произнёс граф.

— Донья Сусанна, — подсказал негр.

Слова Виктора так рассмешили графа, что на глазах его выступили слёзы. С трудом подавив смех, он наконец сказал:

— Нет, парень, нет: она слишком стара и уж больно уродлива. Если бы не было других, сошла бы, конечно, и эта. Но ведь они есть, парень… есть…

Виктор был несколько сбит с толку, но утешился тем, что его предложение привело графа в такую весёлость.

— Ваша милость предпочла бы молоденькую и хорошенькую девушку? — осведомился он, набравшись смелости.

— Вот слушай, я сейчас тебе всё растолкую. Иллюзий я никаких не питаю; я знаю, что далеко уж не мальчик. Мне лучше всего подойдёт вдова, потому что у неё будет некоторый необходимый опыт. Я хочу вступить в брак, но не потерплю, чтобы мой дом заполнили разные тёщи, зятья, свояченицы и племянники.

— У меня, сеньор граф, никто в дом не проскользнёт, — негромко вставил Виктор, крайне польщённый откровенностью хозяина.

Граф допил последний глоток шоколада и одним духом осушил большой стакан молока.

— Уф, — вздохнул он, почувствовав, что насытился, и продолжал: — С сегодняшнего дня ты будешь сообщать мне о каждой красивой и богатой вдове, которая тебе попадётся.

— Слушаюсь.

— Посмотрим, сумеешь ли ты и на этот раз оказаться молодцом!

— Положитесь на меня, ваша милость! Я думаю, любой младенец в городе знает, что в таких делах за мной никто не угонится.

— Что правда, то правда: тут тебе просто цены нет, Виктор.

Граф подмигнул слуге, и оба заговорщика громко рассмеялись.

Затем Виктор ушёл, унося чашку и стакан, опорожнённые графом. Тот проводил его взглядом и, когда негр скрылся за дверью, сделал выразительный жест, как бы желая сказать: «Ну и бестия же этот черномазый!»

Граф несколько минут с наслаждением попыхивал сигарой и время от времени бормотал вполголоса:

— Женюсь… Мне чего-то не хватает… Наверняка красивой женщины… Она будет ходить со мной в театр, будет сидеть справа от меня в коляске, фаэтоне, за столом. Меня станут уважать ещё больше… Да, мне нужна богатая и красивая жена!

Дойдя до этого места своего монолога, дон Ковео с силой ударил кулаком по столу и вздохнул:

— Ах, Аврора, красавица Аврора!.. Впрочем, что я? Это могло произойти с каким-нибудь доном Висенте Куэвасом, но не с превосходительным сеньором графом Ковео, занимающим столь завидное положение в обществе…

Затем граф прошёл в зал, открыл великолепный рояль и, тыкая в клавиши одним пальцем, стал подбирать мотив ригодона, который ему предстояло танцевать во Дворце вместе с другими важными особами. Мелодия получилась довольно обезображенной, но граф, обладавший не слишком тонким слухом, был совершенно восхищён своими способностями.

Тем временем плут-кучер протирал замшей позолоченные фонари экипажа и громко спорил с привратником:

— Ну, что я вам говорил, дон Всезнайка? Сеньор граф очень хорошо умеет играть на рояле.

— И ты рассказываешь это мне, черномазый? Я же тебе сам про это твердил, так как обо всем знал раньше тебя, — ответствовал швейцар, чуть ли не крича: он тоже хотел, чтобы его услышал хозяин.

— Послушайте, дон Всезнайка, а ведь сеньор-то играет, не зная нот. Представляете себе, что было бы, если бы он их знал, а?

Граф, улыбаясь, слушал разговор слуг; однако ему не очень понравилось замечание о том, что он не знает нот. И дон Ковео невозмутимо продолжал извлекать из клавиш грохочущий, но жалкий намёк на ригодон, мелодию которого он переделал на свой собственный лад.

Вечером, во время прогулки, кучер, завиден богатый экипаж, всякий раз пытался осторожно пристроить рядом с ним свою коляску, чтобы граф мог тщательно рассмотреть всех, кто сидел в экипаже.

Услышав стук трости в стенку коляски, Виктор снова пускал лошадей рысью, заботясь лишь о том, как бы нагнать новый роскошный экипаж, появившийся на мостовой.

Стук был условным сигналом, означавшим: «Она мне не нравится; поезжай дальше». И блестящая коляска величественно продолжала свой путь. И сколько ни старался Виктор, подъезжая к другим экипажам, граф неумолимо продолжал стучать тростью в знак разочарования и нетерпения. Наконец хозяин и слуга, недовольные друг другом, возвратились домой. Граф был в высшей степени раздосадован, он давно уже привык к тому, что у него всё выходило так, как ему хотелось. Виктор был подавлен: впервые его хлопоты не увенчались успехом. Когда он проходил по двору, ведя под уздцы выпряженных лошадей, ему в голову пришла мысль, несколько утешившая его: «Но ведь граф первый раз приказал мне найти женщину, чтобы на ней жениться!»

VI. Кабинет превосходительнейшего сеньора графа Ковео