Мой дядя – Пушкин. Из семейной хроники

Кончина Марьи Алексеевны Ганнибал в 1819 году, а затем и неожиданная разлука с братом Александром Сергеевичем, высланным из Петербурга в следующем, 1820 году, повлияли как нельзя более неблагоприятно на характер моей матери; родительские же капризы стесняли ее свободу; по этим капризам Ольга Сергеевна должна была сопровождать Надежду Осиповну и на вечера, и на рауты, и на утренние визиты, тогда как ей хотелось заниматься дома; причем Надежда Осиповна, принуждая ее выезжать, не заботилась ничуть о туалете дочери, так что, одетая хуже других, Ольга Сергеевна чувствовала себя более нежели неловко; Сергей же Львович, что называется, и в ус не дул: смотрел он на все глазами супруги. Наконец, неожиданная в 1824 году смерть нежно любившей Ольгу Сергеевну тетки ее, Анны Львовны, довершила превращение: от прирожденной матери моей веселости и следа не осталось. Здесь будет кстати сказать, что Александр Сергеевич, несмотря на чувства любви и уважения, которые всегда питал к скончавшейся тетке, написал в одну из минут, когда нашел на него действительно шаловливый стих, «Элегию на кончину тетушки». Ольга Сергеевна шалости этой, написанной, как она сказала ему, «ни к селу ни к городу», долго простить не могла. В названном стихотворении Александр Сергеевич задевает довольно колко сестру покойной Елизавету Львовну Сонцову, любившую обзаводиться серебряными самоварами и прочей серебряной утварью, мужа ее Матвея Михайловича, да за один мах и дядю своего Василия Львовича, который имел страсть писать эпитафии, вроде сочиненной им после смерти его камердинера Василия:

Под камнем сим лежит признательный Василий.
Мир и покой тебе от всех мирских насилий…

В заключение элегии Александр Сергеевич крепко выругал насолившего ему цензора Красовского.

Супруги Сонцовы и обе их дочери – Ольга и Екатерина Матвеевны, – помимо всей их незлобивости, рассердились за элегию не на шутку; Василий Львович, не придавая выходке племянника особенного значения, удивлялся, как можно сердиться из-за таких пустяков, а цензор, как сказал моей матери автор, во время довольно неприятного разговора с сестрой по этому случаю, «получил, что желал, и задумчивым стал».

Привожу эпиграмму в настоящем, первоначальном ее виде, как продиктовала мне мать, а не в том, в котором элегия эта, переделанная дядей впоследствии, появилась в напечатанном его письме к князю Вяземскому (см. том VIII Сочинений Пушкина, издан. А.С. Суворина 1887 г., стр. 32). Вот первоначальный текст:

Ах тетушка, ах Анна Львовна,
Сергея Львовича сестра,
Ты к батюшке была любовна,
А к матушке была добра!
Тебя Матвей Михайлыч кровный
Всегда встречал среди двора,
Тебя Елизавета Львовна
Ценила больше серебра…
Давно ли с Ольгою Сергевной,
Со Львом Сергеичем давно ль,
Как бы назло судьбине гневной
Делила ты и хлеб и соль?
Но «Вот»[13]

уже Василий ЛьвовичСтихами гроб твой окропил!
Почто стихи его попович,
Подлец Красовский, пропустил?

Глава V

Поэзия была родовою особенностью Пушкиных; в молодости Ольга Сергеевна сочиняла преимущественно французские стихи, которые и записаны ею в завещанном мне альбоме. Привожу оттуда следующие коротенькие пьесы:

1
Sur un Songe

Tourmentee par un songe, il me semblait naguere,

Que dans les cieux agitant mes bras,
Je volais, soutenue par des ailes legeres.
L’amour, a ses pieds delicats,
Trainant pour me braver une masse psante,
Part plus prompt que les vents, que la foudre eclatante,
Et m’atteint des les premiers pas.
Que presage un tel songe? Helas! je crois l’entendre!
Jusqu’ a present, plus volage que tendre
J’ai pu fuir, m’echapper a travers mille amours,
Et je suis maintenant enchainee pour toujours
Par le dernier qui m’a su prendre.

(На сновидение)