Мой дикий ухажер из ФСБ и другие истории (сборник)

– Ольга Ильинична? Федеральная служба безопасности.

Звонок застал меня на крохотной кухне моей съемной квартиры. Я сидела в пижаме, правила текст и доедала яичницу. Солнце заливало стол и грело руки. Было душно. Мужчина представился и вежливо предложил мне приехать в одно из управлений ФСБ для беседы.

Я с трудом выдавила из себя:

– По какому поводу?

– Это я вам при личной встрече скажу.

– А почему не сейчас?

– Это не телефонный разговор.

Тут искреннее недоумение во мне на мгновение пересилило прочие чувства.

– С вами-то почему не телефонный? Вас что, прослушивают?

– Кто прослушивает? – удивилась трубка.

– Не знаю. Просто я так обычно говорю, когда думаю, что вы меня прослушиваете.

Мы немного помолчали.

– Ольга Ильинична, в какой день и в какое время вам было бы удобно прийти?

– А я могу отказаться?

– Я бы вам не советовал.

– А что будет, если я не приду?

– Это не в ваших интересах.

– Вас что-то в моей работе интересует?

– Не могу сказать.

– Какой-то конкретный материал?

– Я вам не говорил, что мы вызываем вас по работе.

– То есть вас интересуют мои отношения с сорокасемилетним неработающим мужчиной?

В трубке запнулись.

– Нет.

– Ну а в остальное время я только журналистикой занимаюсь.

Мы снова немного помолчали. И тут вдруг в моей голове словно что-то включилось, и я сказала:

– Знаете, я, наверное, позвоню адвокату.

III

– Алле, ФСБ? Это Бешлей!

– Это не ФСБ, я же вам личный свой номер дал! – раздражилась трубка. – И зачем вы кричите?

– А. Ну, не знаю. Чтобы слышно было. В общем, мне все сказали, что если у вас нет официальной повестки, то я могу не ходить.

– Кто – все?

– Ну, юристы и журналисты знакомые. Говорят, могу отказаться. А если у вас повестка будет, то с адвокатом пойду.

– Слушайте, никакой повестки у меня для вас нет. Я приглашаю вас к нам на неформальную встречу, которая вам ничем не грозит. Чего вы боитесь? Мы же не МВД. Мы цивилизованные люди. Мы людей во время беседы током не бьем.

– Это вы пошутили сейчас?

– Нет, правда не бьем.

Мы немного помолчали.

– Ну, в общем, не приду я.

– А если в кафе встретимся?

– Нет, все равно не приду.

Мы снова помолчали.

В трубке что-то зашуршало, словно собеседник зашелестел страницами.

– Возможно, мы с вами неправильно начали наше знакомство, – сказал он вдруг очень мягко. – Вы же журналист. Неужели вам совсем не любопытно, о чем я хочу с вами поговорить?

– Ну… любопытно, конечно.

– Вы ведь понимаете, что ФСБ – единственный источник по-настоящему ценной информации?

– Ну…

– Ольга Ильинична, вот вы отказываетесь от беседы. А знаете, какое количество ваших коллег-журналистов от такой возможности не отказались? А знаете, какое количество ваших коллег-журналистов были бы счастливы получить такую возможность?

– Счастливы?!

– Вы даже не представляете, какими довольными от нас иногда уходят люди!

– Довольными?! Из ФСБ?!

– Конечно! Мы умеем выстраивать взаимовыгодное сотрудничество.

– Подождите, но, если у вас уже есть журналисты, которым вы все сливаете, я-то вам зачем?

– Вы вообще очень интересный человек.

– Я?

– Неординарный. Творческий. Талантливый. Я бы даже сказал… выдающийся!

Что-то во мне дрогнуло. Какая-то жалкая часть меня, которая всегда сладострастно желала похвалы и признания.

– Да ну ладно вам, «выдающийся»…

– Правда-правда. Вы даже не представляете, с каким удовольствием я читаю ваш Фейсбук. Такая ирония, такой юмор.

– Серьезно, что ли? Фейсбук мой читаете?

– У вас большое будущее! И мы могли бы помочь вам!

В трубке снова зашелестели страницами.

– Вот, например, вы пишете от пятого марта: «Не хочу быть офисным задротом, хочу быть девушкой Бонда». Ольга Ильинична… хотите, я буду вашим Джеймсом Бондом?

Я представила, как вместо «Астон Мартин» за мной приезжает «черный воронок».

– Нет.

IV

Первые пару дней после звонка сотрудника ФСБ я только и делала, что рассказывала об этом всем знакомым. Как потом выяснилось, интуитивно я действовала почти верно. Почти – потому что одну серьезную ошибку я все же допустила.

Если бы я сейчас писала инструкцию о том, что нужно и чего не нужно делать, если тебе позвонили из ФСБ, то первый пункт был бы таким: НИКОГДА НЕ РАССКАЗЫВАЙ ОБ ЭТОМ СВОЕЙ МАМЕ.

– Оля! Ты проходишь по какому-то делу!

– Да нет, мам, ну по какому еще делу, что ты…

– Я тебе говорю!

– Да у них даже повестки нет.

– А дело есть!

– Ну какое?

– Такое! Просто так из ФСБ не звонят! Вдруг они тебя посадят?!

– Да за что?

– А за что сейчас всех сажают? За какой-нибудь перепост! За мат в Фейсбуке!

– За мат еще не сажают.

– Это я тебе уже как мать говорю: кончай материться, тебя тетя Таня читает, как я ей буду в глаза смотреть? Что это вообще за выражения такие, девушка же, стыдно должно быть, хорошо хоть курить уже бросила, не могу поверить, что моя дочь…

– Мам…

– Не мамкай! Из ФСБ звонят! А вдруг у тебя будет обыск?

– Да зачем им проводить у меня обыск?

– А зачем они у Собчак его проводили? Бедная девушка, ей даже одеться не дали. Будешь тоже стоять вся голая в коридоре, я тебе давно говорю, чтобы ты носки шерстяные надевала в квартире, у вас там метет по полу, там под окном эта щель…

– Мам…

– Оля, запомни. Если придут, сразу звони маме. Я приеду.

V