Мой дневник. 1919. Пути верных

Вспоминая наше сложное положение в мае 1945 года, я не могу не остановиться на очень трудном вопросе, который нам также надо было тогда же, и притом сразу, разрешить – вопрос материальных средств, без которых, хотя бы и в самом минимальном размере, начать работу было почти что невозможно. В моем распоряжении их почти что не было или, вернее – они были, но в таком минимальном размере, что решиться начинать дело – было нелегко.

Ввиду возможного ухода нашего из Берлина совет Русского Красного Креста, по почину заведующего амбулаторией доктора Л.В. Аксенова, решил разделить между собою всю наличность амбулатории. В кассе было 40 000 весьма низко котировавшихся тогда германских марок – нас, членов Совета, было пять человек: княжна Вера Константиновна, В.Л. Остен-Сакен, доктор Аксенов, Б.В. Дуплев и я. Каждый получил по 8000 марок, с тем, чтобы он эти деньги пронес на себе, сохранил их и при первой же возможности передал опять в Красный Крест. Сразу же оговорю – доктор Аксенов скончался в Берлине, ни на минуту не покидая его, Б.В. Дуплев должен был из Альтенбурга вернуться также в Берлин. Таким образом в кассу офиса постепенно поступило от княжны Веры Константиновны, барона В.Л. Остен-Сакена и от меня по 8000 марок Но первые два поступления пришли с течением времени, когда наладилась связь, и начинать приходилось с тех восьми тысяч марок, которые сохранились на мне. Это было почти что ничего. Опять спасли сотрудники – они работали бесплатно, живя на свои сбережения и получая за работу только питание, которое в первые месяцы существования офиса нам обеспечил французский военный губернатор в немецком ресторане, находившемся в том же доме, где начал работу офис. Добавлю, что впоследствии помог нам материально Г.П. Брушвейлер, который, создав в Берне (Швейцария) организацию «Secours International anx Refuses», передал нам ее представительство и смог немного помочь офису материально. Но это тоже пришло потом. Начинать же все-таки пришлось с 8000 обесцененных германских марок.

Работы же было много – насколько помощь была нужна, показывает то обстоятельство, что при наличии в г. Линдау тогда всего 300–350 человек русских, посещаемость в первые два месяца существования офиса была до ста пятидесяти человек в день. Шли отовсюду, конечно, начиная с тех русских, которые попали во французскую зону оккупации. Приходили и из соседней американской зоны, и не только русские…

В основу работы офиса я вложил следующие два основные принципа:

1. – Мы, старая русская эмиграция, пользуясь нашими связями и способностью (привычкой) к организации, – должны помочь эмиграции новой. Быть может в этом заключается наша последняя работа для Родины.

2. – Красный Крест, как таковой – работает бесплатно и никаких денежных взносов (кроме добровольных) за свою работу и за выдаваемые им удостоверения – не взимает.

Эти два основных правила были строго проведены в жизнь центральным отделом офиса в Линдау. Отделы на периферии, несмотря на мои запреты – взносы за выдаваемые удостоверения, в скромном размере, но взимали. Не надо забывать, что в то время, чтобы спастись от угрозы насильственной репатриации, многие готовы были уплатить какую угодно сумму. Этого, такой возможности, никогда не было использовано и на периферии!

Работа офиса развивалась по самым разнообразным направлениям. Уже на одиннадцатый день существования офиса я тогда записал: «Нам удалось одержать значительную победу. Из близлежащего к нам лагеря Шлахтерс, вместе с подсоветскнми людьми было направлено одиннадцать эмигрантов, которые хотели “зачислиться за нашим офисом”, в советский лагерь в Фридрихсгафене… Нам удалось отстоять их и получить их в распоряжение офиса, что спасло их от репатриации». Надо, однако, признаться, что в этом успехе было и огорчение – мы спасли одиннадцать человек, которые говорили нам, что они лучше умрут, чем поедут в СССР. Но возвращенные нам из лагеря эмигранты утрачивали там часть своего имущества. Оценив положение, двое из одиннадцати решились остаться в Фридрихсгафене. Огорчение наше было, если можно так выразиться, чисто принципиальное – мы никого не уговаривали НЕ ехать в СССР, это было всецело их дело!

6-го нюня из Хергенсвейлера, где был уже наш представитель, прибежали в панике русские люди, представители НКВД и офицеры Красной Армии, угрожая револьверами, требовали «добровольной» их посадки на грузовики в определенный день и час… приходилось выручать и их!

12-го июля я получил тревожное сообщение, что в лагере Люстенау лагерными властями намечен вывоз части русских в советский лагерь. Я спешно выехал на место действия, в сущности говоря, не зная как можно помочь беде.