Мой дом – чужая крепость

– Я тоже не могу, – пробурчала Тоня. Коля опять не обещал, что придет вечером, но… вдруг. – И все, Даш, кончай ерунду молоть, а то мне и вправду уже кажется, что с тобой не все в порядке.

Дашка еще что-то говорила, но Тоня почти не слушала. Неожиданно вспомнила, что Коля ни разу не позвонил, хотя телефон она ему дала. Стало тревожно, неприятно.

Внизу по тротуару проехал оранжевый трактор, посыпал асфальт какой-то дрянью.

Она всегда терпеть не могла зиму.

Она готова жить в вечной мерзлоте, если рядом будет Коля.

Дел, как всегда, оказалось много, Корсун поколебался немного, ему было непривычно уходить посреди рабочего дня, потом решительно поднялся из-за стола, оделся, запер кабинет и меньше чем через час уже подъезжал к дому бывшей Севиной подружки Надьки.

Кодовый замок в подъезде унылого четырехэтажного дома был сломан. Корсун поднялся на нужный этаж, долго нажимал на кнопку звонка, слыша за дверью приглушенное треньканье.

– Нету там никого, – выглянула из соседней двери заспанная девица и с интересом посмотрела на Корсуна. – Вы к кому?

– К Надежде. Не подскажете, как ее найти? – через силу улыбнулся Корсун. Девица ему не понравилась, она что-то жевала, а он этого терпеть не мог.

– На работе она. – Ему показалось, что девица сейчас лопнет от любопытства.

– Очень она мне нужна, – пожаловался Корсун. – Меня в Москве долго не было, теперь дружка не могу найти. Может, она про него что-то знает. Вы уж мне помогите, пожалуйста.

Девице очень хотелось узнать подробности, однако Корсун посмотрел укоризненно, и она сдалась.

– За углом направо магазин, она там косметику продает. И бытовую химию всякую. Платят, конечно, не как в Москве, зато ездить не надо. С этой дорогой так намучаешься.

– Это верно, – согласился Корсун. – Спасибо вам.

Магазин оказался почти пустым, только две совсем молоденькие девчонки покупали что-то в хлебном отделе. Бытовая химия притулилась в углу, продавщица читала потрепанную книжку в мягком переплете и не обратила на Корсуна никакого внимания.

В жизни Надька показалась ему не так хороша, как на фотографии, которую прислала Эмма Георгиевна. То ли успела постареть за пару лет, то ли просто сильно устала от жизни и перестала заниматься собственной внешностью. Впрочем, тут он ошибся, ногти у нее были покрытыми ярко-синим лаком, и даже с какими-то завитушками на синем фоне, отчего Коля немного их поразглядывал.

– Плачу десять тысяч за телефон Марии Никитичны Кусмановой, – слегка наклонился он к Надежде, не отрывая глаз от синих ногтей.

– Что? – опешила она. – Какой телефон?

Она не связана с шантажом, уверенно решил Корсун. Ни испуга, ни наигранного удивления. Впрочем, он был плохим психологом.

– Я плачу десять тысяч за телефон Марьи Никитичны, – терпеливо повторил он. – Помните такую даму?

– Дама! – фыркнула Надька. – Кочерыжка старая!

Почему-то при этом она странным образом помолодела, перестала казаться унылой теткой неопределенного возраста, а от совсем не злобной улыбки на щеках у нее появились смешные ямочки.

– На кой черт вам старый телефон?

– Продайте его, – заговорщицки улыбнулся Корсун. – Тогда, так и быть, расскажу.

– Нету его у меня, – вздохнула она, помявшись. – Я его алкашам у станции отдала.

– Зачем? – не понял он.

– У подруги муж тогда пил сильно. Возле станции встретил меня с дружками, стал на бутылку клянчить. Я и отдала Машкин телефон, все равно его девать некуда, только выбросить.

– Вы его вместе с симкой отдали?

– Вроде да. Да, точно, – припомнила она. – Вместе с симкой. Я еще в электричке по нему звонила, у моего тогда батарейка села.

– Ладно, – решил Корсун. – Сведите меня с этим пьющим мужем.

– Он больше не пьет, – почему-то тягостно вздохнула Надька. – Его Федор зовут. Федор Косякин.

– Сведите меня с ним. Я заплачу.

– Да ладно, – отказалась она. – Я и так с вами к Федьке схожу. Только… у него неприятностей не будет? Он парень хороший. И пить бросил. У него двое детей.

Она подняла на Корсуна глаза, и он заметил, что веки у нее зеленые и блестящие, как у русалки, а сама она добрая и несчастная девка, и ему стало отчего-то стыдно. Может быть, оттого, что один его пуховик стоит больше ее месячной зарплаты, или оттого, что он не мог представить себе Тоню с зелеными веками, или оттого, что Сева на Наде не женился и не хочет ее видеть.

– Не будет у него неприятностей, – заверил Корсун. – С какой стати? Мне просто очень нужен этот телефон.

Она принялась куда-то звонить, выяснять, переспрашивать и наконец объявила:

– Федор будет дома в семь. Подходите к семи. Он тут рядом живет.

Ждать оставалось недолго. Корсун забрался в машину, включил печку, выудил из кармана мобильный.

– Тоня, – произнес он в трубку. – Я опять могу прийти поздно. Только ты меня все равно жди.

Отделавшись от последней клиентки, Даша посидела в машине, сунув руки под теплый воздух печки, и не удержалась, поехала к старому дядьке.

– Дашуха! – ахнул Георгий Михайлович, обнимая племянницу. – Каким тебя ветром занесло?

– Мимо проезжала, – соврала Даша. – Решила вот зайти, давно тебя не видела.