Мой дом – чужая крепость

Делать на работе было нечего. Вернее, дела есть, конечно, но совсем не такие срочные и важные, чтобы тратить на них выходной. Идти по пустому институтскому коридору было непривычно, даже сам коридор казался каким-то ненастоящим, как будто снился ему во сне. Впрочем, его теперешнее положение действительно походило на ночной кошмар.

Сейчас казалось странным, что только несколько дней назад он серьезно переживал из-за Тони. Ему почти не верилось в это. И все-таки ее отказ ранил. Он всегда был уверен, что Тоня Невзорова его любит. Он знал себе цену, цена была высокой, и Тонина привязанность это подтверждала.

Скажи мне, кто твоя жена, и я скажу тебе, кто ты, шутила когда-то мама.

Страшно подумать, что цена ему – Ася, дура, стерва и без пяти минут уголовница. Впрочем, она не виновата, что родилась дурой и стервой. Он платит по собственным счетам.

– Я вдруг поняла, что очень мало знаю о нашей семье, – Тоня не заметила, как разоткровенничалась с совсем незнакомой родственницей. – Знаю только, кто когда родился, когда умер. И больше ничего. Чем они интересовались, что любили. Дедушка, например.

– И ты начала выяснять? – улыбнулась Вера Ивановна.

– И я начала выяснять, – подтвердила Тоня и не успела себя остановить. – И мне не нравится то, что я узнала.

– Мне звонила Ира маленькая, – опять улыбнулась тетя. – У Прохоровых в семье было две Ирины, Ира Большая, наша с Сашей подруга, и Ира Маленькая. Она мне вчера звонила, рассказала, что встретилась с тобой. Все было не так, Тонечка. Я бы никогда не стала обсуждать с тобой моего брата и ни с кем не стала бы, но раз уж ты выслушала Иру…

Тетя задумалась, Тоня терпеливо ждала.

– Знаешь, я когда-то вычитала одну очень мудрую вещь – нам не дано понять другого человека. Каждый мыслит по-своему и чувствует по-своему, и понять мотивы чужих поступков почти невозможно, что бы ни утверждали психологи. Я не любила твою бабушку. Я считала ее не ровней моему брату, и совсем не потому, что они были из разных социальных слоев. Она казалась мне неумной, бестактной и при этом почему-то с большим апломбом. Наверное, я зря тебе это говорю, все-таки это твоя бабушка, но если ты хочешь знать правду, знай. Теперь я понимаю, мы все были не правы, и я, и моя мама, и твоя бабушка. Может быть, сейчас мы все поступили бы по-другому.

Пошел снег. Мелкая крупа за окном сыпалась почти вертикально, как на рождественской открытке.

– Саша привел в дом жену, и хотя до открытой вражды никогда не доходило, наш дом перестал быть нашим. Зоя хамила маме постоянно, так, по мелочам. То мы шумим и разбудили ребенка, чего, как ты понимаешь, быть не могло, то еще какая-нибудь глупость. Мне хамить она остерегалась, я и ответить могла, а мама не отвечала. Сейчас я понимаю, что ее молчание тоже было ответом, причем ответом болезненным. Короче говоря, жить вместе стало мучением, мы с мамой переехали к ее брату, он вскоре умер, и мы остались в его квартире. Ну а незримая война продолжалась, конечно. При встречах Зоя язвила, мама молчала, Саша старался ничего не замечать. Впрочем, мы все старались не впутывать его в наши дрязги. Еще чайник поставить?

– Нет, спасибо.

– Зоя не вписалась в нашу семью и не стала нам родной, но это не важно. Важно то, что Саша ее любил. Видел все ее недостатки, но любил. И уж точно никогда бы ее не бросил. А Ира…

Тетя все-таки поднялась, включила электрический чайник.

– Ира была непредсказуемой и взбалмошной. Выскочила замуж, брак не задался, она осталась одна и обратила свой взор на Сашу. Может быть, она его и любила, не знаю, но женить на себе очень хотела, это точно. Я с ней дружила и прекрасно помню, как она изобретала предлоги, чтобы затащить Сашу к себе домой. Так что ты не слушай сплетен, Тоня. Твой дедушка был хорошим человеком и хорошим семьянином.

– Ира погибла?

– Да, ужасно погибла. На нее напали двое ублюдков, убили и украли сумку. Их очень быстро нашли. Бандиты оказались из местных, дворовая шпана. Один так и сгинул в тюрьме, второй вернулся лет через восемь и потом тоже исчез куда-то. На Иру напали второго мая, скорее всего подонкам просто не хватало на выпивку.

Все, что говорила тетя, было очень интересно, но не объясняло главного – почему Вера Ивановна перестала общаться с семьей брата.

Тоня слушала ее, видела, что она действительно ей рада, и понимала, как не права мама, обидевшись и не желая разыскивать Веру. Все могут совершать ошибки, но нет уз крепче родственных, и родным людям ошибки нужно прощать.

Едва Тоня открыла дверь квартиры, позвонила мама.

– Тонечка, я не знаю, что делать. Бабушка хочет завтра собрать всех в гости. Татьяна отказывается наотрез, а Даше я не могу дозвониться, у нее не отвечает мобильный.

– Она с клиентом, наверное, – предположила Тоня. – Она выключает телефон, когда ведет прием.

– Но мне-то что делать?

– Звонить, – вздохнула Тоня. – Что тут еще сделаешь. А почему тетя Таня отказывается идти к бабушке?

– У нее билеты на какой-то концерт. Ты представляешь, как наша мама отреагирует, если Таня не придет?

– Представляю. Попробуй все-таки тетю Таню уломать.