Мой дом - пустыня (сборник)

— Уже поспели, Баллым, нас дожидаются. Только успевай сгонять куропаток, они на всех ветках висят — тоже любят полакомиться ежевикой. И наконец мы подходим к самому истоку родника: вода выбивается прямо из-под горы, бурлит, кипит, а какая чистая, прозрачная. Такой прозрачной воды я больше нигде не видал.

— Она очень горячая?

— Нет, холодная. Как лед. Я говорю «кипит», потому что вырывается она очень уж бурно.

И снова начинает казаться маленькому Назару, что это не дедушкин рассказ звучит, а сам он видит своими глазами, как играют на дне источника среди зеленых камней маленькие рыбешки. Вот они подплывают совсем близко и смотрят, раскрыв рты и выпучив круглые глаза. Они не боятся, привыкли, что люди забавляются ими, бросают крошки чурека. Особенно дружны с рыбешками чабаны — ведь они долгие месяцы проводят здесь, у подножия гор, со своими отарами. «Прямо как в сказке», — думает Назар, а дедушка продолжает:

— Дальше растет густой арчовник. Ты видел арчу?

— Это елка?

— Нет, похоже на елку. Вечнозеленое дерево, но хвоя короче и помягче, чем у елки. А в хвое — зернышки, крохотные, меньше горошин. Найдешь такое зернышко, разотрешь в пальцах, а запах сладкий, нежный...

— Погоди, дедушка, я же видел Копетдаг в кино.— Как-никак Назар перешел уже в третий класс и у него был запас знаний, которым он мог похвастаться. — Никаких деревьев там не было. И учитель рассказывал, что наши горы голые, а в России они покрыты лесами.

— Баллым, просто ни ты, ни учитель не знаете моего села. Вот поедем, и ты своими глазами увидишь, каков Копетдаг.

Старик еще долго рассказывал внуку о великолепных лесах своего родного края, о зайцах и лисах, ежах и куропатках.

— Ну что, баллым, поедем туда жить?

— А ты меня выучишь охотиться?

— Конечно, выучу, смастерю тебе лук и стрелы...

В самом деле через несколько дней Назар с гордостью показывал друзьям лук и стрелы, подаренные ему дедушкой Абды. Своему отцу, командиру воинской части на Дальнем Востоке, Назар написал:

— «Дорогой папа! Мы уезжаем в дедушкино село. Оказывается, это и твое село. Почему же вы не рассказали мне до сих пор, что там много зайцев, а куропатки водятся стаями. У меня теперь есть лук и стрелы. Я буду охотиться на куропаток. Скажи маме, пусть она не боится, в горах я не заблужусь, мы будем ходить вместе с дедушкой. Потом мы поймаем лису, сфотографируем и пришлем тебе карточку...»

Как мы видим, дедушка и внук поладили быстро. Уговорить бабушку было труднее. Она не хотела жить вдали от аптек и докторов, в селе, у подножия диких гор. Сначала дедушка убеждал ее, что в селе давно уже есть и доктор, и школа, но неожиданно от волнения так закашлялся, с таким хрипом и свистом, так беспомощно схватился рукой за грудь, которой не хватало чистого воздуха, что бабушка сказала:

— Хорошо, поедем. Разве не для того я поторопилась уйти на пенсию, чтобы увезти тебя из города? Завтра же отправляйтесь с Назаром в село, подыщите там какую-нибудь хижину. И сообщите мне, я сама сдам в багаж все пожитки и приеду вслед за вами.

— На что нам хижина? Ведь мой двоюродный брат давно зовет нас. Приедем прямо к нему.

— В чужом доме нельзя жить всегда.

— А я не собираюсь всегда. Оглядимся, обстроимся...

На следующее утро дедушка Абды с десятилетним внуком уже сели в поезд. Прощай, город! Прощайте, бензиновый перегар, асфальт, не впитывающий в себя ни воду, ни масло, ни солнечный зной! Прощай и ты, дым заводов и фабрик, сизой пеленой закрывающий от людей голубое небо, солнце, луну, яркие звезды. Теперь дедушку Абды, из-за болезни согнувшегося в шестьдесят лет, ждут чистый деревенский воздух, тишина, густые заросли ежевики, пение куропаток, нежный запах арчи...

Нет, несправедлив был дедушка Абды в своей обиде на город, но так уж получилось, что болезнь сделала его немножко ворчуном.

На знакомой станции поезд стоял всего пять минут. Этого хватило, чтобы выйти из вагона и вытащить свои пожитки. А еще через несколько минут дедушка отыскал попутную грузовую машину, и крепкие колхозные парни подняли наверх чемодан и корзину с гостинцами, подсадили дедушку и внука в кузов. Конечно, дедушка мог бы сесть и в кабину, шофер даже звал его, но много ли увидишь сквозь пропыленное стекло? И он обнял за плечи притихшего Назара, положившего на чей-то мешок ноги, а машина уже ехала по узкой асфальтированной дороге в сторону чернеющих вдали, будто вылитых из чугуна, гор.

— Дедушка, мы вылезем у самого подножия вон той черной горы? — спросил Назар.

— У самого подножия, Баллым, только не той, а следующей. Видишь?

— Мы и на гору заберемся? А как эта черная гора называется?

— Карадаг. Мальчик засмеялся:

— А если б она никак не называлась, мы бы сами ее назвали «Карадаг», да, дедушка? Она самая-самая черная. А какие там звери водятся?

— Всякие, каких ни назови.

— И тигры?

— В годы моего детства были и тигры.

— Почему «были»? Разве их больше нет?

— Говорят, охотники перебили всех.