Мой домашний демон

Я лишь угрюмо усмехнулся и отвернулся к стенке. Неразрешенные задачи, мне, как вполне сносному аналитику, совершенно не нравились. Да и вообще, какое-то у меня, оказывается, несовершенное понимание окружающего мира. Слишком много поправок приходится делать. Сначала, насчет моего проклятия, хотя я в это лет до шестнадцати не верил и посылал всех сочувствующих куда подальше. Это потом я пошел на поводу моды, и пришлось все же принять данный факт за правду. Все-таки меняющийся самостоятельно цвет волос, а потом уже, как я заметил и цвет глаз были довольно-таки вескими причинами. Но не только это не вписывалось в картинку мира, которую я для себя составил. Моя бабушка, Магдалина Светайлова, оказалась «деревенской ведьмой», естественно по ее собственным словам. Как вы, наверное, уже поняли, я в это совершенно не верил, и менять свой взгляд не имел ни малейшего желания, даже сейчас. Да, я согласен, что по следам моей бабушки, (кстати, со стороны матери, Стефан же, напротив, был по другую сторону моего генеалогического древа, однако, в связи с тем, что они были у меня единственными, по отдельности я их уже и представить не мог) спокойно прохаживалась госпожа удача. Да, она не плохая целительница-травница и прекрасно разбирается в людях. Но магия? Бред! Я — не моя наивная сестренка, и не собираюсь верить в эту чушь! Что? Вы считаете, что я противоречу сам себе? Не правда. А насчет моего же проклятия, у меня есть вполне нормальное объяснение. Мои постоянные «подвиги» — не что иное, как обычное стечение обстоятельств и нескончаемое любопытство. Глаза — всего лишь мутированный ген, отвечавший за их цвет и попросту переливающийся на солнце. С волосами, конечно, сложнее, но если постараться, то объяснение можно найти всему. Я считаю, что при обесцвечивании структура волос оказалась слишком несбалансированной и потому генотип повел себя так странно, словно сбесившись начал меняться, одновременно меняя и цвет. Конечно, я не биолог и прекрасно понимаю, насколько несовершенно, если сказать не реальна, моя теория. Но лучше уж такая, чем полное ее отсутствие. Поэтому, пока не придумаю лучше, буду держаться этой.

— Все, приехали, — устало выдохнул дед.

Уже? Так быстро? Или я столь сильно задумался? Хм…

— Выгружаемся, с такси уже заранее договорился, оно где-то здесь ждет. Так что, сейчас поставлю эту прелесть куда надо и отправимся отдыхать, — тут взгляд Стефана остановился на закутанной в одела фигурке. — Хотя, знаете, езжайте вы без меня, быстрее будет.

— Но… — возмутился было его друг.

— Не надо спорить! Ты же знаешь, как я этого не люблю! Все и так решено, тем более, мне нужно еще и в один магазинчик заглянуть.

— И тебе совсем не интересно, — подколол я деда, кивая на жертву океана.

Стефан помялся, но все-таки на что-то решившись, выдохнул:

— Езжайте, все равно, думаю, она до вечера не проснется. А там, глядишь, и успею! — и бодренько, благо, дав мне подхватить девчонку на руки, вытолкнул нас из лодки. — Да, и приглядите там за ней! — крикнул он на последок.

Я усмехнулся, сам прекрасно понимая, что если спасаешь живое существо, то тебе за него и ответ нести…

…Наконец-то приехали! Никогда не любил этот город! И особенно из-за дорог! Трясет, как будто мы на велосипеде с квадратными колесами по горам ездим, да еще при этом водитель умудряется пропустить вперед даже видавший виды запорожец, еле тащившийся сзади нас. Это он, видите ли, правила дорожного движения соблюдает! Это-то при возможных шестидесяти ехать на тридцати! Нет, я никогда не смогу понять шоферов такси. Им что, просто нравится издеваться над пассажирами? Хотя, с чем черт не шутит!

Смешно сказать, но даже при такой поездки, да еще и при моих не слишком культурных репликах, на особенно не понравившихся кочках, странная девушка так и не соизволила проснуться, мало того, даже не пошевилилась, спокойно проспав весь путь. Может, дед прав, и она действительно не очнется до самого вечера?

Что ж, по крайней мере, я совершенно не чем не рискую, оставляя ее в этой комнате, ведь, правда?

В конце концов, я все же замкнул дверь и с легкой душой отправился обедать.

* * *

Проснувшись в очередной раз, я с удивлением поняла, что отдохнула. Наверное, вы на этой фразе посчитали меня сумасшедшей, но, пожалуйста, не делайте столь поспешных выводов. Вы ведь наверняка не знаете даже теорию заключения, а я, как вы сами могли видеть, ощутила ее в полной мере и на собственном опыте.

В правилах наказания, в главе о проклятиях людей, четко прорисованы все прелести подобного заключения, когда полусон-полубред превращается в пытку, заставляя проклятого постоянно вспоминать не самые счастливые моменты своей отнюдь не короткой жизни. Даже я, младшая, до своего заключения прожила в мире около трехсот лет, что ужасно мало по сравнению с возрастом, например, моей сестрички Ивкалины, второй по молодости, которой, если мне не изменяет память, в год моего ухода исполнялось четыре с хвостиком тысячелетия.