Мой домовой — сводник (СИ)

Я оставалась к нему спиной, лицом к раковине. И вдруг перед моим носом появился кот и ударил лапой по крану. Я включила ему воду. Он немного попил и начал брызгаться.

— Пошли, я покажу тебе игрушки, которые купила для тебя, — позвала я кота, но он точно меня не слышал, продолжая самозабвенно лупасить воду.

Тогда я повернула кран. И через секунду кот завозмущался и даже замахнулся на меня лапой, но я проигнорировала просьбу и пошла в коридор к оставленным пакетам.

Вадим все еще молчал. Я прошла в комнату и, сев на краешек дивана, принялась распаковывать самоходную мышь, молясь, чтобы батарейки входили в комплект. Они там были. Только открыть крышку я не могла. Вернее, боялась содрать лак. Просить Вадима о помощи не хотелось. Но он пришел следом. Раньше кота и, грубо бросив "дай сюда", забрал у меня игрушку. Потом опустил ее на пол и отправил пультом в коридор.

— Иди сюда, серый монстр! Смотри, что мама тебе купила.

Я вздрогнула от слова "мама". Посмотрела в широкую спину Вадима и поняла, что у меня язык не повернется назвать его "папой" даже в обращении к коту. Но кот и не шел к игрушке. Вадим ушел в коридор, и я минут пять слушала шелест колес по линолеуму.

— Нафиг ты купила эту хрень? — вернулся Вадим в комнату с игрушкой в руках. — Сколько стоит?

— Какая разница… Это не на мои деньги, а на премиальные для кота.

Больше распространяться про Романа я не стала. Что еще родится в больном мозгу Марины Александровны, если сыночек расскажет ей про выкрутасы Вострова-Кострова, можно только гадать, да и то никогда не угадаешь.

Вадим, к счастью, не попросил подробностей, просто положил мышь под телевизор и сел рядом со мной, но не обнял.

— Ир, давай откровенно. Каким ты видишь наше будущее?

Какой тон! Я знаю, что он унаследован от мамы. Вопрос тоже от нее? Конечно! Потому я решила сострить:

— С котом?

— Со мной! — зло выплюнул Вадим и в собственническом жесте положил мне на колено руку. — Маман думает, что мы вскоре поженимся и родим ребенка. Она так думает, — повторил он почти басом, хотя я даже не пожала удивленно плечами. — И я должен ей что-то ответить. Я понял, что до осени ты не собираешься ничего делать, а потом?

Я молчала. Мне нечего было сказать. Во всяком случае, пока.

— С ребенком ты не сможешь преподавать, а я не потяну и семью, и квартиру, понимаешь?

Я не стала кивать.

— Жить год отдельно в квартире, где нет комнаты, которую ты так хотела, а потом переехать обратно к нам, глупо… Как понимаю, ты пока ничего не подписала…

— Я подписала, — солгала я. — Я подписала контракт на год, но сказала, что мне хотелось бы жить здесь и дальше.

Ход мыслей Марины Александровны понятен. Пошла в ход тяжелая артиллерия. Я так никогда и не научусь понимать, где его собственные мысли, а где мамины. Она начала кампанию против кота, чтобы он не приехал к ней вместе с нами. Завтра она начнет пугать сынка токсоплазмозом у беременных! Или что там они, бедные, от кошек якобы получают…

— Пока ты не платишь, можно отказаться. Ну или заплатить им неустойку какую- то…

Я вскочила, скинув руку Вадима, и встала напротив него в боевую позу.

— Я живу в этой квартире и точка! Ты можешь выбрать — жить со мной и смириться с тем, что нам придется отстегивать за жилье. Или…

Я не закончила фразу. Язык не поворачивался сказать то, отчего отрекалось сердце. Вадим не может променять меня на лишние пятнадцать штук… Но Вадим уже поймал "воробья". Заговорил быстро, хотя и остался сидеть.

— To есть, если я уйду, ты даже плакать не будешь?

Я молчала. Слезы были. Но пока только в груди. И я не хотела показывать их ему.

— To есть квартира тебе дороже меня…

— Нет! — закричала я. — Нет, дурак ты такой! Как ты не понимаешь, что я не тот человек, который может жить со свекровью, какой бы распрекрасной она ни была. Не могу и не хочу! Ты хочешь меня переделать? Мне двадцать восемь!

— Вот именно. Тебе двадцать восемь. У твоей сестры уже двое детей.

— Вот как?! — я сунула руки в карманы джинсов, поняв что они дрожат. — Что-то месяц назад ты и не думал заводить со мной детей. Что изменилось?

— A то, что ты решила больше со мной не встречаться, а жить. А это подразумевает под собой детей тоже. Не только котов!

— Знаешь, дети ведь тоже орут по ночам.

— Так это дети! Тут хоть понимаешь, ради чего страдаешь. А твой кот?

— To есть ты кота уже не хочешь? После одного дня? Ты "Маленького принца" не читал? Мы в ответе за тех, кого приручили.

— Мы не приручили этого кота. Мы ему вообще нафиг не сдались.

— А некоторым детям и родители нафиг не сдались потом…

Вадим промолчал. И вообще отвернулся.

— Мы так ни к чему не придем, — буркнул он, глядя в черный экран телевизора. — Ложись спать. И пусть эта тварь только попробует гавкнуть ночью…

— Коты мяукают…

Хотя наш Чихуня, может, и гавкает… Я вернулась на кухню, выбросила корм в мусорное ведро, вымыла миску и насыпала сухого корма, чтобы Вадим с утра не бросился подсчитывать кошачий бюджет.

Глава 18: Осетрина второй свежести и веселая новость