Мои дороги в поисках любви. И у мужчин бывает сердце

За 20 лет мы никогда не спали порознь. Если не считать случаев, когда кто-то из нас заболевал и лежал с температурой. Спать вместе было у нас правилом. В день нашей свадьбы моя крестная мать, которую мы оба очень уважали и любили, дала нам наказ: что бы ни происходило в нашей жизни, какие бы ссоры и размолвки ни возникали, всегда спать в одной постели. Мы дали ей такое обещание.

Ссоры, конечно, бывали. И бывало, что она уходила в свободную комнату. И тогда я приходил к ней и говорил: «Помнишь, что мы обещали крестной? Нам нужно быть вместе». И она возвращалась. Всегда.

Но не в этот раз. Сейчас наказ был нарушен совершенно сознательно. И было ясно, что увещевать бессмысленно. Я молча наблюдал за ее сборами. Хотя нет, что-то я все-таки сказал, не помню, что. Помню, что она ответила.

«Я тебя предупреждала неоднократно. Только ты не хотел слушать. Ты, как всегда, был занят собой». В ее голосе звучала жесткая удовлетворенность. Так родители с сознанием своей абсолютной правоты наказывают нерадивых детей. И я не мог отделаться от ощущения, что она меня сейчас наказывает. За какую-то пока непонятную мне, но очень серьезную, жуткую провинность. Я силился понять, какие такие страшные злодеяния я совершил, чтобы заслужить столь жестокое наказание. И не мог. И ничего не мог сделать. И от этого было больно.

23 мая

Следующие дни прошли, как в тумане. Я ходил совершенно подавленный внезапными переменами. Не помню, что я тогда делал. Помню только, что никак не хотел принимать эти перемены и мириться с ними. Случившееся казалось какой-то чудовищной несправедливостью. А то и вообще странным наваждением, которое вот-вот закончится. Но ничего не заканчивалось, и реальность постоянно напоминала о себе одинокими ночами.

Время шло. В какой-то момент я решил поговорить с ней. Мой посыл состоял в том, что мы не должны так жить. Что это очень плохой пример детям, которые все видят. Что нам надо либо вернуться к прежнему образу жизни, либо как-то объяснить им, что произошло. По правде говоря, я очень рассчитывал на первый сценарий.

Конструктивного разговора не вышло. Она сразу перешла в наступление и предъявила мне счет за всю нашу жизнь. О нем я уже писал выше. Список больших и малых обвинений был настолько длинным, что уже к середине я онемел под его растущей тяжестью. С трудом переваривая все новые и новые пункты, я бессильно сидел и ждал, когда же они закончатся.

Свою филиппику она риторически грамотно и логично подвела к текущему статусу наших отношений. Мне было сказано, что люди еще и не так живут, что супруги могут жить порознь и при этом заботиться друг о друге. А детям надо сказать, что папе с мамой пока придется пожить так, в разных комнатах. Версию событий для детей она тоже изложила, на мой взгляд, совершенно надуманную и несправедливую. А своей у меня не было.

В итоге мы так и остались в состоянии неопределенности. О разводе речь не шла. По крайней мере, до совершеннолетия дочери. Она предлагала мне какой-то странный формат отношений, при котором мы заботились бы друг о друге, продолжали выполнять свои родительские функции, живя при этом как бы и вместе, но по сути врозь.

Меня такой вариант не устраивал. Но по своей уже привычной склонности к компромиссам я уцепился за эту неопределенность. Я решил использовать status quo, чтобы попробовать все исправить и вернуть. Да, я попал в сложную ситуацию. Таких в моей жизни еще не было. И я воспринял это как вызов. Вызов, в котором была ясная цель, – спасти наш брак. Цель благородная и достойная вложений. И жертв. Я считал себя человеком, который умеет достигать целей. А еще я очень любил жену и не мыслил своей жизни без нее. И мне не оставалось ничего, кроме веры в свои силы и в свои чувства. И в силу своей молитвы.

Глава 2. За месяц годы я решил исправить

31 мая

Я начал, как мне казалось, с самого очевидного. С ее списка обвинений. Какие-то пункты я признал справедливыми, какие-то – нет. Но тогда я подумал: раз она так чувствует, значит, мне надо к этому прислушаться. И пойти навстречу даже в тех моментах, где я был с ней не согласен. Только так она могла бы увидеть, что для меня ее слова и переживания не пустой звук. Что все сказанное ею я воспринял всерьез. И мне хотелось ей это показать.

Я старался быть внимательным к ней в разных мелочах. Благо, режим моей жизни это позволял. В то время я уже не работал в крупной корпорации, вел свои проекты и мог позволить себе свободный график. Офис я посещал несколько раз в неделю, оставшиеся дни работал дома.