Мои дороги в поисках любви. И у мужчин бывает сердце

Неприятный сюрприз поджидал меня во время записи вокала. Мелодия была довольна проста. К тому же я планировал только одну вокальную партию без подпевок. Я рассчитывал записать ее за 15–20 минут. Увы. Я потратил на вокал около двух часов. Каждый раз, доходя до слов «ничего не вернуть назад», я спотыкался от переполнявших меня эмоций и останавливался, чтобы прийти в себя. Я повторял дубль за дублем, и все равно осекался. Пришлось записывать каждый куплет по отдельности. Я так ни разу и не смог спеть эту песню от начала до конца. И сейчас, спустя два года, не могу.

18 июня

Этим летом песни сочинялись везде. На прогулке, на работе, даже в транспорте. Одну из своих лучших песен я написал в метро. Незадолго до нашего разъезда. После соборования во время Великого поста. Уже тогда, весной, все было понятно. Бракоразводный процесс набирал обороты, а в нашу квартиру, выставленную на продажу, стали приходить потенциальные покупатели.

Сегодня на коллективное соборование приходят для того, чтобы попросить Господа об отпущении забытых грехов. Я тоже пошел просить об этом. Мой брак было уже не спасти, и такой печальный результат, несмотря на все молитвы, я объяснял огромным числом своих прегрешений. Таким огромным, что моя молитва их пересилить просто не могла. Думаю, только искреннее раскаяние могло породить такие слова:

<<Прости, что я не воин,>>

<<Прости, что духом слаб,>>

<<Прости, что недоволен>>

<<Тем, что Ты мне послал.>>

<<И зло, что беспрестанно,>>

<<Я, ведая, творил,>>

<<Прости, когда в конце предстану>>

<<Я пред судом Твоим.>>

Эти строчки пришли сразу после окончания соборования, когда я сел в метро. И пока ехал домой, пришли еще четыре куплета. Мелодия для этих слов уже была, и давно. Ее я придумал не сам. Я использовал известный шотландский народный мотив, на который написано несколько текстов. И когда мне начали приходить такие слова именно на него, я решил, что русский вариант тоже имеет право на жизнь.

Слова приходили легко и быстро. Причем часто рифмовались разные части речи, что у меня бывало нечасто. И я был очень рад, что у меня, наконец, появилась песня в стиле кельтской баллады. Я давно хотел сочинить такую. Уже после переезда я записал ее на студии, обратившись к музыкантам, с которыми писал альбом два года тому назад. Запись мы сделали быстро, за одни выходные.

Моя гордость в этой песне – настоящая ирландская волынка эйлен. В России всего несколько музыкантов, которые умеют на ней играть. На моей записи звучит лучший из них. Мне посчастливилось найти его через знакомых. У этой волынки удивительный, немного дрожащий звук. И волынщик сыграл так, как надо – просто, сдержанно, но очень проникновенно.

Песня вышла хорошей. Под плотный аккомпанемент 12-струнной гитары и ирландского бузуки, который я привез из того же туманного Лондона, грустно переливались кельтские флейты-вистлы. Они то уходили вверх, то вдруг оказывались внизу. Не знаю уж, как музыкант сумел поймать мое настроение, но казалось, будто моя душа, стремясь к Богу, все никак не может оторваться от грешной земли. Волынка эйлен вступала в последнем куплете на слова:

<<Прости, что раб Твой грешный>>

<<Я все равно грешу,>>

<<И все равно с надеждой>>

<<Я милости прошу.>>

<<Все зло, что беспрестанно>>

<<Я, ведая, творил,>>

<<Прости, когда в конце предстану>>

<<Я пред судом Твоим.>>

И так горестно и сокрушенно она вздыхала между этими словами, что создавалась полная гармония со словами и состоянием певца. Я тоже немало потрудился над тем, чтобы это состояние передать своим голосом. И, конечно, молился перед тем, как начать петь. По-моему, у меня получилось. Песню я назвал коротким словом «Прости».

Я сочинил около сотни песен. Достойных – не больше десятка. «Прости» – одна из них. Не из-за стильной фолковой аранжировки и удачных рифм. Просто это, наверное, моя самая честная песня, песня-порыв. Пожалуй, даже больше, чем песня. Это покаянная молитва. Может быть, самая глубокая и искренняя за всю мою жизнь. Поэтому она мне так дорога.

2 июля

Несмотря на стабильную мажорность моих песен, в них часто прорывалось уныние, порой близкое к отчаянию. Я понимал, что рано или поздно выберусь из этого состояния и устрою свою личную жизнь, но когда это все случится, представлял себе с трудом. Не то чтобы я в это совсем не верил. Просто мне казалось, что впереди такой долгий путь, конца которому не было видно.

<<Снег ложится темным утром>>

<<На мою дорогу,>>

<<Беспокойно в сердце смутном,>>

<<Не унять тревогу,>>

<<До конца пути осталось>>

<<Тридцать три печали,>>

<<И опять стою я на причале.>>

А я ведь чувствовал поддержку. Со стороны родных, друзей, моего духовника. И поддержку свыше тоже чувствовал. Но вера моя была крайне нетверда, и я постоянно скатывался в сомнения. Сомнения в том, что смогу еще найти любовь, смогу сам полюбить, что жизнь как-то наладится. У этих сомнений были основания.