Мой друг Али, потомок Магомета

В России, перешедшей с партсобрания прямиком на обедню, активисты с хоругвями громят выставки и ломают носы геям и лесбиянкам, что ж говорить об их исламских братьях по диагнозу, с неограниченной властью на огромных просторах? Эти готовы пустить под откос вообще все, что накоплено человечеством за последние четырнадцать веков. И уж за ними, будьте покойны, не заржавеет…

Пока я писал этот текст, убогие читатели своей единственной книги, вооруженные автоматами Калашникова, пришли в парижскую редакцию «Шарли Эбдо».

Им это велел их бог, разумеется!

«Невежество — демоническая сила», — предупреждал Карл Маркс. И этот демон тысячелетия напролет пользует бога по все дыры.

Четверть века назад (там же, в Париже) какие-то недоумки подожгли кинозал, в котором показывали «Искушение Христа» Мартина Скорцезе. Подожгли прямо во время сеанса, вместе с людьми.

Те недоумки называли себя христианами…

Недоумок — категория универсальная, их завались в любой конфессии, да и среди атеистов пруд пруди. Вот только четверть века назад никто из интеллектуалов не додумался до того, что Скорцезе «сам виноват», а после «Шарли Эбдо» в либеральных комментариях в России доминировал именно этот жалкий тон.

Карикатуристы спровоцировали своих убийц, оскорбив их священные религиозные чувства! Ах, как это нехорошо — оскорблять религиозные чувства!

Да, давайте не будем расстраивать убийц.

Давайте поскорее спросим у них, что нам рисовать, чтобы нас не убивали. Уточним, что нам есть, что читать, как одеваться, как жить… Убийцы расскажут! Они же все знают, им неведомы только сомнения.

«Стокгольмский синдром» правит бал в нашем ослабевшем сознании, и захватчики, пришедшие в третье тысячелетие со своей пещерной этикой, день ото дня наглеют от наших экивоков, от наших отведенных глаз, нашей трусливой неготовности встать в полный человеческий рост и назвать убожество убожеством, а смертельную угрозу — смертельной угрозой.

И этот добровольный отказ от разума мы с моим другом Али склонны считать разновидностью суицида.

Эпилог. Хося, Дося и Мася

Сестры Али, Иман и Шада, оканчивали когда-то медицинский в Москве и думали о возвращении в Ирак. Увы, сегодня это путешествие не в пространстве, а во времени: в седьмой век!

Именно на эту точку как на цель духовного развития указал некогда иранский аятолла Хомейни, отвечая на вопрос западного корреспондента. Именно в эту сторону, после крушения «баасовцев», отправился исламский Ирак, вновь кроваво поделившийся на шиитов и суннитов…

Сестра Шада со своим мужем — уроженцем советского Баку, математиком, — живет за тысячи километров от родины. Она, читавшая в юности Франсуазу Саган, давно отрезанный ломоть для ортодоксального ислама. Ее сыновья (внуки иракского коммуниста, носящие каждый по половинке его имени — Салям и Адиль) работают финансовыми аналитиками на Уолл-стрит…

Симпатичный привет Карлу Марксу от матушки Клио, не правда ли? Да и Магомету заодно.

Старший сын моего друга Али — стройный, тоже пошедший костью в своего иракского деда, играет в местной футбольной команде: не хухры-мухры, чемпионы Монреаля в возрастной категории 2000 года рождения!

Али показывает мне групповую фотографию этой команды с только что завоеванным кубком — и смеется, водя пальцем по лицам: два десятка пацанов без единого этнического повтора! Ирландец, араб, пуэрториканец, сенегалец, еврей… Тренеры — родом из Сербии и Ганы. Кажется, отделение Квебека не состоится, подводит итог этого футбольного триумфа ироничный родственник пророка.

Да уж. Глобализация, знаете ли.

— Папа! — возбужденно рассказывал о споре с товарищем по команде сын Али, будущий чемпион Монреаля (дело было во время Евро-2008). — Джон сказал, что его голландцы выиграют, а я — что наши, русские!

Русскую маму этого юного футболиста зовут Юлия Вассерман. Ее семья эмигрировала в Канаду из Ленинграда, который в ту пору только собирался стать Петербургом. Едва увидев Юлю, Али сделал ей предложение и (семейные традиции — дело святое!) дожидался согласия несколько лет.

Отца Юли зовут Лазарь; он родился в блокадном Ленинграде. Их предки не были раввинами, хотя нравоучительности сюжета это, конечно, не помешало бы. А впрочем, сюжет и без того совершенно волшебный…

Слушайте же и не говорите, что вы не слышали про сорок четвертое поколение потомков пророка Магомета!

У Юли и Али — трое детей: Хося, Дося и Мася. Это для домашнего пользования, разумеется; по-настоящему их зовут иначе.

Старшего (того самого чемпиона Монреаля по футболу) зовут Хусейн, потому что — вы же помните! — всех старших мальчиков в роду Аль-Мусауи уже много веков называют поочередно Али и Хусейнами.

Их второго сына зовут Давид[1].

На еврейском имени настояла не еврейская мама, а арабский отец: из принципа. Он же решил, что их дети будут носить двойную фамилию. И теперь, рассказывает Али, мы видим имена наших детей с любого расстояния: просто это самая длинная фамилия в любом списке, девятнадцать букв и два дефиса!

Al-Moussawi-Wasserman.