Мой друг - домовой (Дилогия)

Оторвавшись от ласк, я с ужасом заметил, как в темноте комнаты плывет что-то светящееся и напоминающее мужское достоинство. Лена тоже это заметила и прижалась ко мне, шепотом спросив:

- Мне кажется, или у тебя по комнате плывет резиновый член? Который еще и светится.

- Тогда мне это тоже кажется, – пробормотал я, поблагодарив небо, что не видно, как краснею в темноте. На летающем писуне ничего не закончилось. Светящееся нечто, развернулось в нашу сторону, и с диким свистом полетело в голову Лены. Та, взвизгнув, прикрылась руками. Затем удивился я, когда девушка изумленно прошептала:

- Ой. А ведь это мой Жак. Что он тут делает? Вроде я его в сумочке оставила.

- Понятия не имею, – буркнул я, хотя отлично знал, кто это делает. Ох, Нафаня, берегись.

В одних трусах я влетел на кухню, но встретил там только запах Нафаниных папирос.

- Вылезай мерзавец, – зашипел я. – Где ты спрятался? Удумал тут письки резиновые швырять в гостей?

Тишина сменилась криком из спальни. Крик звал меня. Влетев в комнату, я увидел, что Лена сидит в прямом смысле на люстре, а внизу летает простыня, издающая гукающие звуки. Сам по себе включился музыкальный центр. И начал транслировать «Полет Валькирии» Вагнера. Подивившись саундтреку, я закричал сквозь шум, сидящей на люстре девушке:

- Лен, как ты там очутилась?

- Хрен его знает, – завопила та в ответ. – Что за дерьмо тут творится, что за призраки внизу? Паранормальное явление решил устроить?! Урою!

Девушка начала ругаться, как портовый грузчик. Простыня, подлетев к потолку, ущипнула напуганную девушку за ягодицу, спровоцировав новые крики.

Я схватил за кончик простыни и, увидев Нафаню, влепил тому затрещину. Домовой, визжа, вцепился мне в голову и, крича «Йо-хо-хо» принялся выкручивать уши.

Завершением этого сумасшествия стало то, что многострадальная люстра с грохотом упала на пол. С сидящей на ней Леной. Крики сплелись в какую-то блэк металлическую симфонию ужаса. Вскочив с пола, девушка подхватила свои вещи, и пулей вылетела из моей квартиры.

Оставив меня среди погрома, разбитой люстры, и с резиновым пенисом на постели. Нафаня на кресле распевал песенку Короля и Шута – Злобный кузен.

Вспыхнув, я схватил домового за шкирку и потащил на кухню.

- Нафаня, что блин это было? Ты вообще охренел? Мне проблемы не нужны. Напугал девушку, разнес квартиру, испортил мне вечер, – я орал так, что сыпалась пыль с антресолей. Домовой, насупившись, стоял передо мной. Ничего не говоря. Знал, безобразник, что когда я кричу, не стоит лезть со своими предложениями. Наоравшись и злясь на весь белый свет, я ушел в комнату, в кои-то веки, заперев ее на ключ. Упав на кровать, я мгновенно уснул.

Ранним утром, разлепив глаза, я оглядел комнату. Странно, но погрома не было. Люстра была наверху, целая. Спустив ноги на ковер, я не обнаружил ни одного осколка. Подойдя к двери, все понял. Нафаня ночью был тут. Навел-таки порядок. Даже мои брюки и рубашка, аккуратно висели в шкафу.

Зайдя на кухню, я увидел, что домовой, как ни в чем, не бывало, попивает кофе и курит неизменную Беломорину. Злясь на него, я молча прошел к холодильнику, и взял оттуда батон колбасы. Сделав нехитрый бутерброд, сел завтракать. Домовой осторожно начал:

- Андриюшка… извини. Шутка у меня такая. Да и баба была срамная, ей богу, – я только безмолвно буравил духа опухшими глазами.

- Ты засранец, постоянно мне портишь все на свете. Я взрослый мужик, а не могу привести к себе девушку. Сначала были мои трусы на голове, потом ты обкидывал женщин баклажанной икрой, теперь вот летающий искусственный член. Что мне делать? Снимать еще одну квартиру? – я распалялся с каждым словом.

- Барин. Ну, неужели ты думаешь, что я глупой? Я все вижу. Ну, девица явно была странной. Кто с собой носит писюн в сумке на первое свидание? Зачем тебе такая? А я даже помог. Мне за это яичничку положено, с перчиком, – заулыбался домовой, отступая на пару шагов.

- Я те дам яичничку. Сковородкой по твоей мохнатой голове, – я ощерился Нафане. – Сделаем так. Ты мне не мешаешь больше. В это входит: не пулять в моих гостей своими соплями, не заставлять предметы летать, не кидаться в них моими носками, не ронять люстры. И вообще считай себя на испытательном сроке, образина ты эдакая. Одна провинность, и ей Богу, я сбегу. Найду себе другую квартиру и другого домового, который не будет вести себя, как дурачок!

- Какого такого другого домового?! – вскинулся Нафаня. – Я один у тебя. Ты мой друг. Я тебе добра желаю же!

Насупившись, он спрыгнул с табурета, и принялся расхаживать по кухне, заложив свои мохнатые ладошки за спину. При этом он что-то бурчал себе под нос. Я его не отвлекал. Ночка еще не выветрилась с моей памяти. Наконец домовой перестал протирать пол своими ножками.

- Хорошо. Я согласен, барин. Я буду себя вести лучше. Но если твои гости будут вести себя не по чину, то не обижайся, Андреюшка. Я на них унитаз опрокину! – блеснул глазами Нафаня, взбираясь мне на колени.

- Идет, – мой кивок скрепил сделку.