Мой друг – Олег Даль. Между жизнью и смертью

Я полюбил Олега Даля бескорыстной зрительской любовью с первого дня, как увидел. Картину «Мой младший брат» по аксеновскому «Звездному билету» рецензенты, естественно, «размазали по стене», и это стало первым соприкосновением Даля с последовательной позицией тех, кто оценивает и решает. После много было у него поводов для творческой радости и бытового отчаяния: играл он прекрасно, но это «не замечали», в лучшем случае упоминали вскользь. «Рядовые» зрители по всей стране обожали его стрелка-радиста из «Хроники пикирующего бомбардировщика» и не сомневались, что лихие строчки «…он любил летать со свистом задом наперед» сочинил сам актер. Людям стал близок и дорог его Женя Колышкин («Женя, Женечка и „катюша“»), люди начинали улыбаться, едва возникал на экране его несравненный Солдат («Старая, старая сказка»). Даже знатоков-киноведов озадачил и заворожил многоплановой сложностью и парадоксальной мудростью его Шут в «Короле Лире», и было еще с полсотни кинематографических, телевизионных и театральных работ, не сплошь победительных, но всегда дававших пищу уму, сердцу и профессиональному анализу; было двадцать лет в искусстве, прожитых словно в порыве самосожжения, но он так и не сподобился получить звание заслуженного артиста республики, хотя другие рядом и вокруг быстро становились «народными» и лауреатами.

И в этом его судьба схожа с судьбой Владимира Высоцкого. Обоих не терпело всяческое начальство шестидесятых – начала восьмидесятых годов. Одному просто не давали сниматься, другого замалчивали, при каждой возможности наказывали. И, конечно же, обоим – никаких знаков официального признания.

Наверно, такая, в сущности, травля полезна художнику. Его душа рвется в страданиях самолюбия и становится все уязвимее, болезненнее, а значит – все острее воспринимает каждый аспект творчества, все тоньше реагирует на заданное артистом самому себе. Полезная травля, но она разрушает сердце творца. Читая сейчас дневники Олега Даля в журнале «Театр», наблюдаешь этот беспощадный процесс в «лабораторных условиях». И вновь с невыносимой болью осознаешь: что имеем – не храним.

Как он сыграл Ваську Пепла в «На дне» на сцене театра «Современник»! Такого Пепла прежде не было. И вряд ли будет такой ранимый, такой нежный вор Пепел, для которого актер нашел в себе все лучшее, чем смог наделить. Как он сыграл сэра Эндрю Эгьючика в «Двенадцатой ночи»! И, может быть, даже наверняка появятся на наших экранах новые Печорины в разных ипостасях, но кто видел Олега Даля в телевизионном представлении «По страницам журнала Печорина», тот будет сравнивать новых с ним, одновременно спорным и несомненным.

Ему не прощали ни единого шага в сторону. Отказался от предложенных съемок – отлучить на три года от киностудии! Попытался внести в театральную роль неожиданный (да, непривычный, эпатирующий, но, по сути, логичный) штрих – тут же взыскание, персональное дело, разбор на общем собрании! Он был предельно неудобен руководителям: он думал, и если подчинялся, то не сразу. Он не заискивал. Не был готов на все, лишь бы дали рольку. С годами становился все более замкнутым, ощетинившимся иглами самозащиты, все реже улыбался на людях. Впрочем, он не контролировал себя: улыбаюсь ли и сколько улыбаюсь, не чрезмерно ли? Нет, ему было тошно, горько, одиноко.

Ничего этого я, репортер еженедельника «Неделя» и редактор тамошнего отдела новостей, не знал. Мне просто было по душе все, что он делал. Давно собирался попросить Олега Даля об интервью, но считал, что у него «в запасе вечность», успеется, нужен повод – новая интересная работа в кино или в театре. И вот вечером в понедельник, 12 января 1981 года, посмотрел по телевизору первую серию «Приключений принца Флоризеля» с Далем в заглавной роли.

Остросюжетная, изящно сделанная, с долей блестящей иронии лента, в основе – рассказы Стивенсона, значит, никакой главный редактор не обеспокоится возможными «фигами в кармане» в следующих сериях «Флоризеля»… Нужно просить интервью немедленно, встретиться завтра же, и тогда именно в нашем еженедельнике будет самый оперативный отклик на премьеру. Звоню домой артисту:

– Олег Иванович, добрый вечер. «Неделя» надеется на интервью. О «Флоризеле» и вообще о жизни.

Его не часто просили об интервью. Поэтому лишь после долгой паузы он сказал:

– Я простужен, не выхожу из дома. Вы сможете приехать ко мне?

В моем голосе, тоне ответов он не мог не почувствовать предельно благожелательное отношение к нему, поэтому вдруг очень добродушно и немножко смешно стал объяснять, как его найти на Смоленском бульваре. Очень просто, словно мы давно знакомы, рассказал, как к нему доехать, в какую сторону идти от метро.

Назавтра, 13 января, мы с фоторепортером Артуром Борисовым в назначенный час позвонили в квартиру Даля. Он ждал нас, встретив приветливо, хотя и не без некоторой настороженности… Олег Иванович предложил располагаться, курить и задавать вопросы. Отвечал искренне, спокойно, очень дружелюбно. Но явно не старался произвести на нас впечатление. Так разговаривают со старыми школьными друзьями.