Мой друг – Олег Даль. Между жизнью и смертью

Как позднее признание в любви,
Звенит моя нестройная гитара,
И стары песни грустные мои,
И сам я, вероятно, тоже старый.

А в мире ритмы новые звучат,

Но «Сказка старая» идет в вечернем зале.
Я вижу твой такой знакомый взгляд,
И ты со мной встречаешься глазами.

Ты далеко, ты слишком далеко.

Ты – там, за белым полотном экрана,
Но все равно сегодня Даль и К°
Пришли ко мне негаданно-нежданно.

И вспомнилась декабрьская пора

(Об этом позабуду я едва ли):
Совсем недавно, будто бы вчера
Мы пели в современниковском зале.

Давай еще под гиканье и свист

Споем. Пусть не гадает ворожея.
Упали мы, но снова поднялись —
Раскаянья не ждите, бармалеи!

Какой мороз стоял тогда в Москве!

А утром рестораны все закрыты.
И мы в такси за водкою в тоске
Погнали по Кольцу в шалман за Крымский.
Как хорошо, что мост не разведен…
Ах, я забыл, что это ведь зимою!
И, впрочем, здесь в Москве – другой закон,
Не как у нас, над нашею Невою.

Мосты разводят для больших судов:

Для кораблей, для барж, для теплоходов.
И образы полуночных мостов
Тревожат память в злую непогоду.

Еще одно запомнить я хочу:

Над Пискаревским утро раздается,
И мы с тобой идем плечом к плечу
От Вечного Огня – навстречу солнцу.

И музыка, как будто чей-то стон,

Разносит над могилами убитых
Торжественную песню похорон.
Все верно – «Не забыт» и «Не забыто».

И сколько здесь прожить отведено,

Не скажут нам, да мы и не расслышим.
Успеют прокрутить до дыр кино,
И пожелтеют старые афиши.

Таганрог, 13–17 апреля 1970 г.

Вот такие сложились строки, которые, по возвращении в Ленинград, мне захотелось поскорее передать Олегу. Но он уже закрутил роман с Лизой Апраксиной – как раз в эти апрельские дни и исчез из поля зрения на целых полгода.

В ноябре они поженились, и Олег стал жить в квартире Лизы на улице Ленина, перебравшись туда из Москвы. «Современник» он оставил, а через некоторое время стал работать в нашем Театре имени Ленинского комсомола.

Вот тогда мы наконец-то собрались посидеть у них на кухне. Стихи Олегу я подарил. А по поводу встречи мы раз десять (!) подряд спели с ним «Проходит жизнь…» на два голоса. Вышло довольно красиво, но с каждым разом Олег пел все громче и громче. Вообще, если он пел, то всегда очень громко.

Потом я у них несколько раз был, но в нем произошла какая-то перемена: то все время чем-то занят, то куда-то спешит. И разговоров особых не получалось…

Тем не менее, когда я к нему приходил, он спрашивал:

– Выпить хочешь?

– Хочу.

На углу Ленина и Щорса – совсем в двух шагах от этого дома – было какое-то стеклянное кафе. Его там все знали – сразу же выносили, наливали и т. д. Вот на такую «тему» мы общались, а душевного момента тогда уже не было.

Психологически это, по-видимому, объясняется так: когда человек приезжает откуда-то или куда-то, он торопится общаться с теми, по кому соскучился, с кем был надолго разлучен обстоятельствами. А с друзьями и товарищами, которые в двух шагах, – что общаться? Они же всегда рядом – и вчера, и завтра…

Последний раз я видел Даля в довольно странной ситуации. Под самые майские праздники 1980 года мне позвонила Людмила Иванова и сказала:

– Валя, сейчас в Москве выступает Анна Герман. У нас ее пластинок не достать, а в Ленинграде, говорят, есть. Ты не можешь купить и с кем-то поездом передать?

– Хорошо, куплю.

Пошел, купил несколько дисков. А вечером решил пойти к «Стреле». Думаю: кого-нибудь там встречу из знакомых… И вот, иду по перрону и вижу: впереди шагают Олег Даль и Михаил Ульянов. Даль был уже довольно «хорош». Обернулся, увидел меня:

– О! Глазаныч! Привет!

– Слушай, Олег! Ты едешь в Москву?

– Да, конечно!

– Не мог бы ты передать две пластинки?

– Кому?!

– Людмиле Ивановой.